Сергей Герасимов - Чужие глаза

Когда Маше исполнилось пять, отец подарил ей куклу по имени Фома. Когда ей исполнилось двенадцать – купил щенка сеттера, которых сдох шесть месяцев спустя. Когда исполнилось семнадцать – подарил ей голубой спортивный Мерседес. Из этих трех подарков больше всего Маша радовалась первому. Кукла по имени Фома до сих пор спала у нее под подушкой.

Она прекрасно умела водить и любила скорость. При этом она всегда оставалась аккуратной и внимательной. Поэтому, когда одним апрельским днем ее голубой Мерседес врезался в грузовик на окружной дороге, это стало для всех полнейшей неожиданностью. Больше получаса ее выковыривали из смятой металлической коробки, затем громкоорущая машина неотложки неслась по улицам города, заметная, как голый Архимед, выпрыгнувший из ванны, пролетая на полной все светофоры, распугивая прохожих.

Все оказалось на так плохо, в конце концов. Две операции не оставили следа на ее внешности, здоровье почти вернулось в норму. Шел все-таки 2061й год, и медицина умела многое. Вот только за руль она больше не села: сильное сотрясение мозга закончилось небольшим кровоизлиянием в височной области. Может быть, поэтому, а может быть, и нет, Маша стала терять зрение. Поначалу она пробовала носить очки, которые оставляли неприятное щекочущее ощущение на переносице, так, словно оставались на ней даже тогда, когда сняты, но очки помогали мало. К средине августа зрение село настолько, что Маша едва могла отличить окно от стены.

Ее отец был владельцем банка, страховой компании и крупного завода по производству селеновых шариков. Поэтому деньги не были проблемой. Ее осмотрели в нескольких европейских клиниках, провели курс терапии стволовыми клетками, после чего зрение перестало садиться, но так и не вернулось. Она еще отличала включенную лампочку от выключенной, и день от ночи. Но на большее ее глаза не годились. Последней надеждой было протезирование.

Глазные протезы были очень надежными, хотя и весьма дорогими устройствами. Некоторые из них работали даже лучше, чем живой человеческий глаз. Они видели в темноте, имели системы приближения, увеличения, расширения диапазона. Предлагались также отдельные протезы сетчатки, протезы слепого пятна и отделов зрительного нерва. Но все это не подошло. Дело было не в ее глазах, а в ее мозге: что-то очень важное умерло там, и никто из врачей не знал, что с этим делать.

– Слушайте, может быть, вы сделаете мне протез головы? – спросила Маша то место, откуда доносился голос врача.

В принципе, современная технология позволяла и это. Врач задумался.

– Не советую, – сказал он, – в вашей прелестной головке осталось еще очень много нужных вещей. Не сомневаюсь, что они вам еще пригодятся.

Оставался еще один вариант: наружный зрительный протез. Неудобная громоздкая штука, которую можно включать лишь на время. Такой протез стоил на порядок дороже голубого Мерседеса. Но не было никакой необходимости покупать его: такой протез просто нанимали с почасовой оплатой.

В клиниках города имелось три наружных протеза, то есть, три специализированных робота, выполнявших функцию зрительных протезов. Двое роботов были выполнены в форме женщин, третий – в форме мужчины. Женщины были более старыми и не такими надежными моделями. Поэтому Маша выбрала мужчину.

– Подари мне эту куклу, папочка, – попросила она.

И папочка подарил.

Робот мог откликаться на любое имя, поэтому Маша назвала его Фомой. Фома имел разъемы в кончиках пальцев на левой руке. Аналогичные контакты были на Машином платье в районе талии. Поэтому, когда Фома клал ей руку на талию, она подключалась к его зрительной системе и видела мир его глазами. Нельзя сказать, чтобы это было уж очень неудобно. Маша вдвоем с Фомой совершенно не привлекали внимания на улице, в магазине или в аудитории (Маша продолжала учиться на втором курсе академии); они производили впечатление влюбленной парочки и совершенно не отличались от других влюбленных парочек, гулявших по городу.

Маша не пожалела то том, что выбрала мужчину: роботы-женщины больше были похожи на поводырей, потому что они держали тебя за руку. Мужская рука на твоей талии – это гораздо приятнее.

Перед тем, как включить протез в первый раз врач заставил ее прослушать инструкцию и подписать договор.

– Я не понимаю одного пункта, – сказала Маша. – Почему мне запрещается смотреть на Фому?