Сергей Герасимов - Чужие глаза

– Вам не запрещается смотреть на него. Вам только запрещается смотреть на его лицо, а тем более на его глаза. Ваши глаза не должны встречаться. Это недостаток системы: как только ваши глаза встретятся, зрительный протез перестанет функционировать, случится сбой программы, многие квазинейронные связи просто перегорят. Глаза не должны смотреть сами на себя, это абсурд. Так эта штука работает.

– И он умрет, если я посмотрю? – удивилась Маша.

– Он ослепнет навсегда. Вы не должны даже видеть отражения его лица в зеркале. Гораздо лучше будет, если вы не станете смотреть на его фотографии или видео. Хотя последнее – на ваше усмотрение.

За месяцы слепоты она успела отвыкнуть от красочного мира, поэтому провела весь первый день гуляя по улицам и паркам, заглядывая в дорогие магазины и даже покаталась на карусели.

– Как прошел день, рассказывай, – спросил отец вечером, за столом. Фому к этому времени уже отпустили. Возможно, сейчас он лежал упакованный где-нибудь в надежно запертом ящике или выполнял ночную работу с другой слепой девушкой.

– Весело, – ответила она. – Весело, но немного странно. Это все-таки мужские глаза, они смотрят иначе.

– Как иначе?

– Я смотрю на каждую девушку, которая попадается мне на глаза. Не то, чтобы это мне очень мешало, я думаю, что привыкну. Неужели все мужчины смотрят так?

– Все, – подтвердил отец.

– Я пялюсь на всех существ приблизительно женского пола.

– Приблизительно женского?

– Ага. От маленьких девочек до почти старушек. Причем мне достаточно одного короткого взгляда, чтобы просканировать их насквозь. Через секунду я даже знаю, какого цвета у них нижнее белье.

Отец усмехнулся.

– Что еще? – спросил он.

– Если девушка идет ко мне лицом, я вначале смотрю на ее лицо, а потом на все остальное. Если спиной, то…

– То ты смотришь на то, что ниже пояса.

– Да. Я даже спросила его об этом, и он ответил, что это автоматическая реакция. Его тело скопировали с тела совершенно определенного молодого парня, а потом записали на мозг психику того же парня, один к одному, со всей паутиной, что была у него в голове. Они выбрали один из лучших экземпляров для этого дела, но даже самый лучший экземпляр это всего лишь мужчина.

– Просто попроси его не смотреть на других девушек, когда он с тобой.

– Он сможет?

– Сможет, поверь мне. Еще что-нибудь?

– Да. То место на моей талии, где он все время держит руку. Я продолжаю ощущать его пальцы, даже когда их там нет. Даже сейчас я чувствую его пальцы. Что-то вроде глубокой щекотки, не на поверхности кожи, а где-то глубже. С очками было то же самое: они щекотали переносицу, даже когда я их снимала. Это нормально?

– Нормально, – ответил отец. – Если ты не забываешь, что он не человек. Он даже не кукла. Он не более чем очки. Удобные очки в очень дорогой оправе.

Удобные очки в очень дорогой оправе. Умом она понимала, что отец прав и была полностью с ним согласна. Но ее тело не хотело соглашаться. Но ей было всего восемнадцать, она была единственным ребенком богатого отца, а потому по необходимости всю ее жизнь взрослый мир влиял на нее куда больше, чем нужно, в ущерб влиянию мира сверстников. У нее никогда не было настоящих друзей, хотя при этом имелось несколько фальшивых, соглашающихся со всем, что она скажет, бескорыстно льстивых и не очень умных. У нее не было своего парня, надежного, как стена, к которому всегда можно прижаться плечом, чтобы почувствовать себя увереннее. А за долгие последние месяцы она вообще ни с кем не общалась, кроме отца и врачей, и оттого немного одичала, и начала ощущать нечто вроде тонкой прозрачной преграды между собой и другими людьми.

В первые дни с Фомой она была просто счастлива и узнавала мир заново. Но прошло совсем немного времени, и она начала скучать за ним. Ее тело воспринимало Фому как мужчину, скучало по его пальцам, а по ночам на всю катушку включало совершенно неприличные сны.

– Слушай, – однажды сказала она ему, – ответь мне, пожалуйста, честно. Ты дышишь, разговариваешь, у тебя растут ногти и волосы, ты ощущаешь боль. Если ты порежешь палец, у тебя пойдет кровь?

– Пойдет, – ответил Фома. – Я такой же, как вы, только немного прочнее. Моя внешность не отличается от человеческой.

– А твое лицо? Оно красивое?

– Разве ты не видишь, что девушки на меня смотрят?

– Они смотрят на тебя, потому что не знают, кто ты такой, – сказала Маша. – Твое тело человеческое во всем, все-таки или чем-то отличается?