Александр Громов - Завтра наступит вечность

То, по чему я полз на карачках, оказалось толстым слоем мельчайшей спрессованной пыли. При моем движении она поднималась в воздух, вызывая щекотку в носу. Пчхи! Пф… Я не сразу сообразил, что это был просто ил, древний окаменевший ил от протекавшего здесь когда-то ручья. Ничего себе… А если где-нибудь что-нибудь прорвется и утопит меня, как цуцика?..

Развить как следует эту мысль я не успел – уткнулся в преграду. В давно забытые времена кто-то заложил лаз кирпичом, чтобы по нему не ползали ненормальные слесари. Развернуться тут ухитрился бы разве что гуттаперчевый мальчик, так что мне с моим средним ростом и отсутствием гимнастических навыков пришлось пятиться в пыльную темноту тылом вперед. Если бы под землей в самом деле водились гигантские крысы и аллигаторы, у них не было бы лучшего момента вцепиться мне в зад.

Достигнув выходной горловины первого лаза, я ненадолго задумался. Задачка для развития мышления у первоклассников: помоги разъехаться поездам на узловой станции. Если возвращаться к магистрали, то надо проползти еще чуть-чуть назад, чтобы попасть в горловину головой вперед, а если попытаться исследовать древний ход в противоположном направлении, то надо, напротив, воткнуться в первый лаз задом и совершить полуоборот.

Логика говорила за то, что надо возвращаться. Когда боязно, логика всегда на своем посту – выскакивает, как чертик из табакерки, и принимается отговаривать. Правда, логика иного порядка говорила мне совсем другое: до конца смены еще ого-го сколько, не может быть, чтобы меня оставили в покое, наверняка припрягут устранять какую-нибудь неисправность, а то и аварию на чужом участке. Виноват я, что ли, в том, что у меня ни разу не было аварий, а у других только успевай латать? Я для Эвелины не то палочка-выручалочка, не то мальчик для битья: как только где ЧП, готово – Свят, на выход! С инструментом. Не кто-нибудь, а именно Свят.

Я чихнул, развернулся и пополз по древнему лазу в неисследованную сторону. Черт знает, что это был за ход, когда и кем он был прокопан и для чего предназначался. Вряд ли специально для иссякшего ныне ручья, натащившего сюда столько ила, что приходится ползать на карачках. Вода-то, наверное, прорвалась сюда потом… Похоже, здесь когда-то можно было ходить на двух конечностях, пусть и согнувшись. Очень может быть, что ход этот служил тайным государственным интересам, уберегая кого надо от бунтов и пожаров, – а то и попросту связывал два монастыря, мужской и женский. Как в песне поется: «А в это время женщины копали…».

Копали они, между прочим, криво, наобум, без толкового проекта, утвержденного технической комиссией. Лаз давал странные коленца то вправо, то влево, иногда плавные, а иногда под резким углом. Временами он шел вверх, и слой окаменевшего ила на полу утончался, превращая лаз в настоящий ход, но чаще делал нырки вниз, тогда мне приходилось ползти уже не на карачках, а на брюхе, поднимая тучи мелкой пыли, чихая и кашляя. Кое-где субстрат был испещрен следами мелких лап, попадался и крысиный помет. Трижды или четырежды вбок отходили какие-то темные подозрительные норы, еще теснее и непригляднее моей. Никогда не стану диггером, думал я, глотая пыль. Вот доползу до места, где можно развернуться, – и назад…

Я успел устать, а лаз ни в какую не хотел ни кончаться, ни делаться шире. От момента, когда я впервые взглянул на часы, прошло уже минут двадцать. Стало быть, я находился под землей (прогулка по трассе не в счет) уже минимум вдвое дольше и прополз не меньше километра. Тогда я решил, что хватит. Еще пятьдесят метров вперед, и если не смогу развернуться – все равно ползу назад. Умаюсь, но выползу.

И в этот момент начал гаснуть мой фонарик.

Для начала мне стало жарко и больше всего на свете захотелось очутиться на свежем воздухе. Затем я изругал себя лопухом, лохом и как-то еще, уже не помню. Исследователь! Полез черт знает куда без свежей батарейки! Назад, сей минут назад!..

Само собой, фонарик я выключил. Он и не слишком нужен, когда пятишься по-рачьи, используя пятки и филей как инструменты осязания. Полз и ругал себя, полз и ругал. Дышалось трудно. Ползлось тоже, прямо скажем, не очень легко, особенно на подъемах. Вы пробовали ползти в гору задом наперед? По осыпающемуся грунту? Попробуйте – хорошее упражнение для развития терпения и упорства.

Кромешная темень тоже не добавляла бодрости. Когда не повернуться и вдобавок глаз коли, воображение нарисует поблизости и аллигатора, и удава-констриктора. Понятно, что я проталкивал себя по лазу со всей возможной скоростью, а когда по моей руке резво пробежало что-то небольшое, щекотнув длинным голым хвостом, вскрикнул, вспотел и удвоил усилия.