Елена Хаецкая - Несчастный скиталец

Убедившись, что дверь за ними плотно закрыта, дочь лекаря приблизилась и заговорила… голосом сестры моей, Эмилии!

– Щастлива была моя мысль нарядиться лекарями! Зная ваши характеры, я смело предположила, что вы, верно, хвораете или захворать не замедлите!

При сих словах я едва не расплакался, несмотря на колкое их содержание. Зубодер же Гольдштиф снял шляпу свою и очки, отнял от лица пучкообразную бороду и оказался собственною персоной Гансом Дитрихом. Подошед ко мне, он с таким жаром пожал мою руку, что едва оную не расплющил.

Верная собачка моя Милушка, при сем бывшая, на оный машкерад не знала, что и помыслить. На Миловзора она рычала престрашно, а к Эмилии, одновременно с этим, ластилась. Да так умильно, что не преминула от чувств лужу напустить. Эмилия при этом рекла:

– Сия собачка по духу своему более ваша родственница, нежели я! Как можно в вашем бедственном положении бездействовать? Вы невиновны, в сем я уверена. Но хоть бы и были виновны – разве можно предаваться безстыдной лени и ипохондрии, тогда как ущербляется честь ваших сродников? Лежит здесь, словно бы сурок в норе, а тем временем щастие мое разрушилось!

Тут она разрыдалась так же бурно, как и в детстве, когда докучными своими капризами она понуждала меня отвесить ей затрещину.

– Помилуйте, любезная сестрица, – удрученно сказал я, – чем же я мог разстроить ваше щастие?

Захлебываясь от слез, поведала мне Эмилия об несостоявшемся браке своем с известным Миловзором, каковой быв тут же, зело смущенный. Речь свою она столь щедро украсила упреками в моей адрес, что казалось – я нарочито так все устроил с целью оставить ее девицею. Вот странная!

– Что за вздорные ваши претензии, – ответствовал я. – Что вы мне делать прикажете? Разве бежать? Но сие не спасет вас от позору. И потом, как я бегу? Разве не стерегут меня всякий час четыре солдата?

– Об том не печальтесь, – молвил Миловзор. – У нас обстоятельный план кампании уж составлен. Вам не просто бежать – вам имя свое обелить надобно. А для сего нужно преступницу изловить и вернуть ею похищенное.

Я возразил:

– Как же мы станем ея искать? Оную негодяйку, поди, и без нас ищут – все не найдут. Верно, она уж где-нибудь в Вастрийских владениях или у амалупцев – врагов наших.

– Отнюдь, – заметил Миловзор. – Как только она бежала, тотчас все границы перекрыли намертво. Разве только нарочитый самоубийца туда сунется. Но Феанира умна – оттого на границах напрасно ея будут дожидаться. Скрылась сия воровка где-то в глубине Галадора, где искать ее никому не придет даже в голову.

– Умно, – отвечал я. – Но все же сомнительно.

– Не я один так считаю, – сказал Миловзор с горячностию. – Мой троюродный дядюшка, благородный Ян Фогель Апфелькопф, состоит при прокуроре товарищем секретаря. Чрез него сделались мне известны некоторые обстоятельства вашего дела. Как-то: главный недруг ваш, государев колдун аль-Масуил, некоторыя личныя амбиции имея, отправился Феаниру разыскивать. При этом он прогоны заказывал как раз в стороны от границ. По его следу и мы направимся.

– Все это чрезвычайно ловко задумано, – ответил я, – но, признаться, сия авантюра мне не по нраву. Я нездоров и буду вам лишь обузою. Даже сейчас при виде вас – близких людей, верящих в мою невиновность, – я сетую: отчего вы не зубные лекари и не хотите облегчить моих мучений. Что же будет среди дорожных невзгод и лишений?

На это сестрица моя Эмилия, перестав рыдать, нарочито суровым голосом Миловзору так возразила:

– Ах, любезный мой друг! Усилия наши тщетны. Разве не видите вы, что сей мозгляк никогда ни об чем, кроме хворей своих, не заботится? Разве не видите, что братец мой панталоны носит ошибкою, а более ему к лицу старушачья кацавейка, ибо он как есть натуральная баба!

Миловзор же ей так отвечал:

– Напрасные ваши слова, милая Эмилия, ибо зрю я перед собою отнюдь не бабу, но заслужонного офицера с выслугою и боевым ранением, что есть непременное доблести доказательство. Вы же, – прибавил он мне тихонечко, – лутше слушайте нас да соглашайтесь, иначе мне придется похищать вас отсюда силою. Я ни перед чем не остановлюсь.

Столько в его словах было мрачной решимости, что счел я за благо уступить. И внутренне стеная по случаю зубной боли, выслушал я стратегию, каковую Миловзор изложить не преминул.

– Через час после нашего ухода, – рек он, – принесут вам с посылкою три дюжины бутылок вина, каковое вино вы пить не станете, ссылаясь на запрет лекарей. Напиток же сей ничто иное, как пиво, крепчайшей водкою гораздо разбавленное. Именуется он «coup de grace» и самым скромным количеством кладет наземь взвод драгун. Испив оного, ваши стражники впадут как бы в оцепенение. А вы тем временем отправите под благовидным предлогом из дому вашего лакея с малым узлом, куда сложите все самое необходимое. Сами же другой своей прислуге прикажите секретно принесть вам женское платье…