Алексей Калугин - Снежная слепота

– Как и все в поселке, – ответил Кикул. – Примерно полгода назад, когда пистолет только появился у него, Старпол демонстративно пристрелил во время проповеди кролика. Так он хотел дать понять всем собравшимся, что Сущий дарует ему власть как над жизнью, так и над смертью всех живых существ в поселке.

– И каков был эффект?

– Ну, убить кролика несложно. А вот когда Старпол пристрелил Кныша за то, что тот отказался выйти на работу в руднике во вторую смену, многие по-настоящему испугались.

Харп на ходу стянул с правой руки перчатку и согнутым пальцем стер выступившие на глазах слезы. Он уже начинал ощущать раздражение от нестерпимо яркого солнечного света, играющего на миллиардах снежинок и крохотных кусочков льда, покрывающих землю. И сколько он ни пытался щуриться, это не помогало.

– Откуда у Старпола пистолет? – спросил Харп.

– Он лежал в одном вещевом мешке, появившемся без новичка. У вас, по ту сторону гор, тоже случается, что вещи появляются без людей?

– Случается, – кивнул Харп. – Вот только я ни разу не слышал, чтобы кто-то находил среди них огнестрельное оружие.

– На моей памяти это тоже первый и последний случай.

– А запасные обоймы к пистолету были?

– Нет, только та, что в самом пистолете… Я сам-то не видел, но слышал, как хранитель жалел, что патронов маловато.

– Два патрона были использованы сегодня, два – это убитые кролик и Кныш. Если обойма была полной, то не хватает еще четырех патронов.

– Так ведь хранитель, в отличие от тебя, не сразу понял, что это за штука такая. Ему потребовалось время, чтобы разобраться, как она действует. Вот тогда-то он и извел еще четыре патрона. – Кикул за спиной Харпа отрывисто хохотнул. – Базур рассказывал, что, выстрелив первый раз, хранитель едва ногу себе не прострелил – пуля вошла в пол меньше чем в сантиметре от его стопы. И вовсе не он, а Скад вспомнил, что эта штука называется пистолетом… А глядя на тебя, я подумал, что тебе уже доводилось держать такую штуку в руках.

– Доводилось, – отрывисто ответил Харп. – Когда-то давно… В другой жизни.

Ему пришлось вновь стянуть с руки перчатку, чтобы стереть катящиеся по щекам слезы. Жжение и зуд на роговице глаз становились почти нестерпимыми. Было такое ощущение, словно под веки попала мелкая стеклянная крошка, царапающая роговицу и внутреннюю слизистую оболочку глаз при каждом моргании. А моргать из-за слез приходилось непрестанно.

Спустя примерно полчаса после окончания разговора Кикул обратил внимание на то, что Харп заметно снизил скорость.

– Рана болит? – участливо поинтересовался он. – Может, стоит передохнуть?

Харп остановился так неожиданно, что Кикул наехал на задники его лыж.

– Иди первым, – приказал Харп своему спутнику.

Он не хотел признаваться Кикулу в том, что уже почти ничего не видел впереди, только бледное серое марево, похожее на ложку закваски, вылитую в миску с водой, да неяркие розовые вспышки – следствие нервных сигналов, посылаемых обожженной сетчаткой в мозг.

Кикул посмотрел на красные слезящиеся глаза и воспаленные веки Харпа и, ничего не сказав, пошел вперед.

Теперь, когда Харп шел позади Кикула, он видел перед собой посреди серого тумана большое темное пятно, на которое и ориентировался. Он отдавал себе отчет в том, что теперь уже никогда не сможет видеть так же, как и прежде. Хорошо еще, если зрение хотя бы частично восстановится. В противном случае ему предстоит влачить жалкое существование слепца, живущего исключительно благодаря милости тех, кто его окружает. Но сейчас это ему было почти безразлично. Его заставляло двигаться вперед только желание как можно скорее добраться до каменной двери и убедиться, что ему удалось разгадать открывающий ее код. О том, что произойдет после, он совершенно не думал. И, что удивительно, для этого ему не приходилось прилагать ни малейших усилий. Он был уверен, хотя и сам не мог объяснить причину такой уверенности, что все самое главное в его жизни – в этой жизни! – непременно произойдет именно сегодня.

Харп механически передвигал ноги и молился богу, которого всегда презирал, чтобы зрение окончательно не покинуло его и он мог различать расплывающиеся очертания спины Кикула.

К тому времени, когда они добрались до поселка, боль в глазах мучила Харпа сильнее, чем боль в боку.

– Пришли, – почти с облегчением вздохнул Кикул, когда впереди показался отрог, за которым находился вход в котловину, как будто специально кем-то созданную для постройки жилья.