Дмитрий Казаков: Преступник

Сказав так, он встал и пошел умываться.

Но ждать новой встречи пришлось несколько циклов сна. За это время камера еще больше приспособилась к обитателю. В ней появился журнальный столик с набором старых газет, книжный шкаф, набитый почему-то исключительно детективами, и даже ванная.

Тюрьма как могла, заботилась, чтобы заключенному было комфортно. И не только его телу, но и душе. Поэтому Николай особенно не удивился, когда, проснувшись в очередной раз, обнаружил в стене, на том же месте овальное отверстие.

На этот раз никакой пленки не было. Две камеры соединял прямой, точно стрела, проход длиной в несколько метров.

Септимуса Николай застал в состоянии размышлений. Старик полулежал в глубоком кресле, задумчиво отщипывая по ягодке от виноградной кисти, расположившейся в округлом серебряном блюде на его коленях.

– Здравствуйте, – сказал Николай.

Септимус вздрогнул, повернул голову.

– Здравствуй и ты, – ответил он, и в этот раз Николай успел расслышать чужие слова, прежде чем они превратились в понятную фразу. – Больше не будешь бузить?

– Постараюсь.

– Вот и славно, – вздохнул старик, усаживаясь поудобнее, – если я не ошибаюсь, то голова твоя пухнет от вопросов?

– Ну, в общем, так, – вынужден был согласиться Николай.

– Тогда садись и спрашивай, – Септимус указал гостю на табурет.

– Сколько я здесь пробуду? – спросил Николай, усевшись.

– Очень простой вопрос, – Септимус оторвал виноградинку, внимательно рассмотрел ее, и отправил в рот. – Логика давно привела меня к выводу, что сюда помещают только пожизненно.

Пол качнулся под ногами Николая.

– Откуда, – прошептал он, – откуда такой вывод?

– От верблюда, – не очень вежливо ответил Септимус. – Это тюрьма только для тех, кто совершил нечто чудовищное! За обычные преступления из собственного мира не похищают!

– Но я ничего не делал! – возмутился Николай.

– Делал, делал, – покачал головой старик и съел еще одну ягодку. – Только ты мог не осознавать, что совершаешь преступление.

– Как я тогда могу знать, за что здесь сижу? – возмущение бывшего предпринимателя достигло предела.

– От момента преступления до вынесения приговора проходит не больше двух суток. Вспомни, что ты делал в этот срок.

– Ничего особенного, – Николай почесал затылок. – Все как обычно…

– Нет уж, давай вспоминай, – Септимус сурово нахмурился.

– Может быть, вы скажете, за что вы сюда попали? – заискивающе спросил Николай. – Тогда мне легче будет понять, что сотворил я сам…

– То, что я сделал… – глаза старика, необычно яркие и чистые, слегка затуманились, по лицу его пробежала гримаса боли, – …Нет! Каждый должен осознать свой грех сам! Перечисли, что плохого ты сделал в последние дни обычной жизни, и я скажу, в чем твоя вина.

– Ладно, – уныло промолвил Николай и принялся загибать пальцы. – Ну, жене изменил…

– Это ерунда, – махнул рукой Септимус, – хотя в моем мире тебя бы побили камнями.

– Да? – Николай вздрогнул. – Еще взятку дал.

– Это все делают. Чего еще?

– Ну, обманул партнеров по … торговле, – неохотно сказал Николай.

– Тоже не годится, – старик пожал плечами. – Еще?

– Бомжа машиной… повозкой слегка придавил, – после некоторых раздумий сказал Николай, – а потом смылся. Но он жив остался, это точно!

– Даже если бы он умер, этого было бы мало, – Септимус отложил в сторону блюдо с виноградом. Похоже, что беседа увлекла его всерьез. – Вспоминай!

– Против закона ничего более не делал! – горячо воскликнул Николай.

– Закон придуман людьми, – наставительно сообщил старик, подняв палец, – сюда же ты попал по приговору Суда Высшего, можно даже сказать – божественного! Что ты сделал не противозаконного, а просто плохого?

– А, – несколько недоуменно кивнул Николай. – Так, про измену уже говорил… Сына выпорол.

Септимус покачал головой.

– Отказал в просьбе просто так, по дурости…

– Нет, опять не годится, – вздохнул обладатель роскошной бороды. – Давай тогда вспоминай все события, и по порядку. Рано или поздно наткнемся на нужное…

Николай вздохнул и принялся перечислять. Первый день был разобран по минутам, и он взялся за второй, начавшийся с наезда на старого алкаша. При каждом новом поступке Септимус качал головой, и Николай переходил к следующему. Мысли от напряжения путались, вспоминать становилось все сложнее.

– … с художником поговорил, – сказал он медленно, – картины его обругал. А потом…