Алексей Корепанов - Что мы Оккаму?

Как это частенько бывает, неприятность приключилась в самый неподходящий момент. Мотор капитулировал на глухой лесной дороге, в десятке километров от ближайшего шоссе, где можно было бы рассчитывать на помощь собратьев-автомобилистов – и перспектива успеть к телевизору, чтобы на полную катушку, с пивом и рыбкой, насладиться полуфиналом футбольного чемпионата Европы, утратила ясность очертаний.

Влад безрезультатно ковырялся во внутренностях «жигуленка», раз за разом повторяя одни и те же манипуляции, а Игорь стоял рядом, безнадежно наблюдал за потугами приятеля и мысленно клял себя за то, что согласился переться черт-те в какую глушь за грибами, гори они синим пламенем! – и в какой день! В день полуфинала! Да, сто лет не виделись. Да, наговорились вволю, бродя по лесу, – но поговорить-то можно было и поближе к очагам цивилизации, где имеются телевизоры.

Лес был дремуч и угрюм, и не было в нем автослесарей…

– Ф-фу! – утомленно выдохнул Влад, разгибаясь над капотом, распахнутым, как рот страдальца в кресле стоматолога, и провел по вспотевшему лбу перепачканной смазкой ладонью. – Ладно, попробуем по-другому. Попробуем воззвать к чувствам, пробить на жалость.

– К чьим это чувствам? – выплюнув травинку, с иронией поинтересовался Игорь. – Твоей таратайки?

– Да нет, не таратайки, – отозвался Влад.

Он сделал шаг назад, молитвенным жестом сложил ладони у груди, но вместо того, чтобы возвести глаза к безоблачному летнему небу, устремил взор в разверстое чрево «жигуля».

– Мужик, прошу тебя, – проникновенно начал он, и в голосе его обнаружились едва сдерживаемые рыдания. – Ну, пожалуйста, мы тебя очень просим! Заводи мотор, мы же полуфинал пропустим, понимаешь? Это же… – Вадим пошевелил пальцами, подбирая определение, – это же полный трындец, понимаешь?! Мужик, умоляю, выручай! И Игорь тоже тебя просит, да, Игорь? Скажи ему…

Игорь круглыми глазами посмотрел на приятеля – выражение лица Влада живо напомнило ему кающуюся тициановскую Марию Магдалину – и неуверенно подтвердил:

– Да… Я тоже прошу. Как же наши без нас, мы же должны поболеть, поддержать – в кои-то веки до полуфинала добрались!

– Мужик, выручай! – с надрывом повторил Влад и застыл, оглаживая взглядом начинку автомобиля. Потом чуть ли не цыпочках подобрался вплотную к бамперу и осторожно закрыл капот.

Игорь смотрел на приятеля, без особого труда подавив в себе желание расхохотаться от этого спектакля. Ничего смешного в их положении не было – сплошная грусть.

– Давай, садись, – едва ли не шепотом скомандовал Влад и все так же, на цыпочках, переместился к распахнутой дверце. И юркнул на место водителя.

Игорь следом за ним безропотно забрался в машину. От стоящих на заднем сиденье корзин исходил плотный грибной дух.

Мотор завелся без заминки, будто и ведать не ведал о каких-то неполадках. Зашуршала под колесами трава, захрустели сухие шишки.

…Они ехали молча, словно боялись, что от звука их голосов «жигуль» вновь потеряет сознание. И лишь когда добрались до шоссе, и серый асфальтовый поток помчался под радиатор автомобиля, Игорь задал вопрос, давно вертевшийся у него на языке:

– Влад, а что за мужик-то?

– А тот, который в движке, – сообщил Влад, не отрывая взгляда от дороги. – Специальный мужик, такие в каждом механизме сидят. Стопудово! Ты никогда не пробовал?

– Что не пробовал?

– Просить. Я уже давненько заметил, что если попросишь – электробритву там, компьютер зависший, движок вот… – то помогает. Правда, не всегда. Тут от настроения этих мужиков зависит.

– А с чего ты взял, что там сидят какие-то мужики? – осторожно спросил Игорь. – Не помню, чтобы мы с тобой в универе такое проходили.

– Сидят, сидят, – уверенно покивал Влад. – В каждом механизме сидят. А в универе мы много чего не проходили.

Игорь помолчал, осмысливая услышанное. Двигатель работал ровно, «жигулъ» бодро несся вперед – и созерцание полуфинальной игры европейского чемпионата, с пивком и рыбешкой, представлялось теперь вполне реальным.

– Значит, всюду, говоришь, сидят специальные мужики, – наконец сказал Игорь. – Как бы э-э… духи механизмов.

– Можешь и так называть, – согласился Влад. – Не в названии дело.

– И Оккам, значит, тебе не указ? Помнишь? Не следует умножать сущности сверх необходимости.

– Помню, – откликнулся Влад. – Нон сунт мулътипликанда… Что-то в этом роде. Да, Игорек, мне Оккам не указ. Я на практике убедился, а практика, если помнишь, критерий истины.