Алексей Корепанов - Передай дальше

Он долго смотрел на золотой лист, где среди прочих было начертано и его имя: «Маккензи Томас Норман. 3.11.1960 – 18.7.2004». Потом, не отводя взгляда от последней ужасной даты, вынул из нагрудного кармана складной нож, раскрыл его и, затаив дыхание, провел острием короткую черточку на мягком металле.

«Мак-кензи».

Теперь в Книге Жизни не было его имени.

– Слава Тому, кто ведает судьбами людскими! – тихо, с облегчением произнес кто-то у него за спиной. – Наконец-то…

Томас Маккензи медленно обернулся – и увидел невысокого черноволосого человека азиатской наружности в каком-то допотопном плаще неопределенного цвета. Человек был бородат, но выглядел не старше Маккензи.

– Напрасно они убежали, – незнакомец повел головой в сторону выхода. – Видать, не знают историю о свидании в Самарре. Еще до заката все они погибнут от камнепада.

Томас Маккензи с трудом разлепил непослушные губы:

– А я?

Бородач усмехнулся:

– А тебя теперь нет ни среди живых, ни среди мертвых. – Он указал на золотую пластину. – Твоего имени нет в Книге, не так ли? Я сам поступил точно так же, наткнувшись на это хранилище четыреста с лишним лет назад. Ну что ж, принимай дела, как я когда-то.

– К-какие дела? – с трудом выдавил из себя Томас Маккензи; отступив на шаг, он наткнулся на штабель и сел на него.

Человек в старомодном плаще огладил бороду и улыбнулся:

– Работа несложная, но кропотливая. Хорошо, что есть-пить и спать не надо. Сообщения поступают постоянно, только успевай делать новые записи. Имя, дата рождения и дата смерти. Он тебе все сообщит. Чистые листы и писчий инструмент там, – азиат показал куда-то вглубь зала, – да еще нужно уже исполнившиеся записи на склад носить. Скучать не успеешь, поверь мне.

– А ты? Куда же ты? – с трудом соображая, спросил Маккензи.

Бородач хмыкнул и забрал у него нож.

– Есть у писца одна привилегия. Смотри.

Он склонился над золотым листом и принялся чертить в самом низу, где оставалось немного свободного места.

– Чун… Ли… Фан… Восемнадцатое… седьмой… две тысячи… четвертый…

Писец распрямился и вложил нож в руку окаменевшему Томасу Маккензи.

– А вторую дату ты уже сам напишешь, преемник. Я о ней знать не должен.

Ли Фан Чун вновь расцвел в улыбке, а потом глубоко, с наслаждением вздохнул. Онемевший Томас Маккензи смотрел на него во все глаза.

– Сегодня я вновь появлюсь на свет… Младенцем… Удачи, преемник! Желаю тебе дождаться сменщика, как я тебя дождался…

Фигура бывшего писца начала медленно растворяться в воздухе.

– Эй, подожди! – крикнул Томас Маккензи, вновь обретя голос, но тут же осекся. Собственно, зачем?

Нужно было браться за работу. И надеяться на то, что преемник появится здесь не через четыре с лишним века, а хотя бы на пару-тройку десятилетий раньше…