Георгий Гуревич - Приключения машины

— Мне хотелось бы познакомиться с планом экспедиции, — сказал я. Ходоров озабоченно поглядел на часы.

— В общих чертах план такой, — начал он торопливо. — Машина пойдет по дну океана до максимальной глубины — до 9 или 10 тысяч метров. Потом вернется сюда же. Старт сегодня в 12 часов. Машина, вот она — перед вами. — И он показал на решетчатый остов, стоявший в воротах…

Я был удивлен.

Как вы сами представляете себе машину для путешествия на дно океана? Я ожидал увидеть что-то сверхмассивное, крепости необычайной — стальной шар или цилиндр с полуметровыми стенками.

А передо мной стояло непрочное на вид сооружение, состоящее из рам, ячеистых пластин, решеток, валов, лопастей. Никакой мощи, никакой сверхпрочности, наоборот, — все плоское, открытое, беззащитное. Треугольный нос мог предохранить машину только от лобового удара. Каким же образом эта шаткая конструкция отправится на дно океана, как она выдержит страшное давление в сотни и тысячи атмосфер?

Однако о технике расспрашивать было некогда и неуместно. Я сказал:

— О задачах экспедиции мне рассказывали еще в области. Но меня интересует план геологических исследований.

Нас прервал подошедший рабочий:

— Алексей Дмитриевич, посмотрите, пожалуйста.

— Прошу прощения, — пробормотал Ходоров. — Минуточку…

Дело было пустяковое — нужно было подписать какое-то требование. Потом Ходорова позвали к телефону. «Отложите, ничего не делайте без меня», крикнул он уходя. Потом понадобились какие-то окуляры. Ходоров сам побежал на склад. Я ожидал, возмущаясь все больше. Накануне отбытия бывает много мелочей, я это знаю, но начальник экспедиции не должен быть своим собственным курьером. Мелочи нужно уметь доверять подчиненным. Ходоров же явно был из тех, кто доверяет только себе, суетится, волнуется, делает маловажное и упускает главное. А поговорить со мной о научных планах экспедиции следовало бы не откладывая.

— Может быть, вы сведете меня с кем-нибудь из ваших сотрудников? настаивал я.

— Сейчас, минуточку. — И убегал.

А я все слонялся по площадке, сердясь все больше и на Ходорова и на свою уступчивость.

«Не отправятся они в 12», — думал я.

Но здесь ко мне подошел небольшого роста аккуратный человек с усиками, чистенький и подтянутый, полная противоположность встрепанному Ходорову.

— Если не ошибаюсь, вы Сошин? — спросил он. — Это вы тот Сошин, который изучал строение Алтын-Тага?

Я читал ваши отчеты. Прекрасный у вас язык — сухой, точный, безукоризненно научный.

Я предпочел бы, конечно, чтобы меня хвалили за выводы, а не за язык. Но читатель — человек вольный, у него своя собственная точка зрения.

— А моя фамилия Сысоев, — сказал он. — Может быть, слышали?

Я действительно знал эту фамилию. В научных журналах встречались мне коротенькие статейки, почти заметки, за подписью: канд. наук Сысоев. Не знаю как у меня, а у Сысоева и в самом деле все было сухо, безукоризненно и добросовестно. Никаких рассуждений, никаких претензий на открытие — честное описание. Но зато какое описание — образец точности, хоть сейчас в справочник. Так и чувствовалось, что автор любит порядок, в домашней библиотеке у него каталог, к завтраку он не выходит небритый и сам себе гладит брюки по вечерам, потому что жена не умеет выгладить по его вкусу.

— Вот хорошо, — сказал я, обрадовавшись. — Наконец-то я получу нужные сведения. Постараемся, чтобы у нас был порядок, хотя бы в геологии.

Мы нашли укромный уголок и через несколько минут, разложив на камне карты, Сысоев говорил:

— Это путешествие на дно океана открывает перед нами исключительные перспективы. Машина пройдет весь склон от берега до дна глубоководной впадины. В глубинах нет морозов и зноя, нет ветра, почти нет кислорода, разрушение идет там гораздо медленнее. Вода как бы сохраняет для нас далекое прошлое. Мы увидим горы в их первобытном состоянии. Землю нужно изучать под водой — это новый принцип в геологии.

— Однако вы энтузиаст, — подивился я. — Неужели машина Ходорова так уж хороша!

— Вот увидите, — улыбнулся он многообещающе. — Потерпите до 12 часов.

Насчет старта я не ошибся. Солнце взошло, поднялось, пригрело, туман сполз в море, открыв синие просторы с белым пунктиром гребней, а возле машины все еще сновали механики с паяльниками, роняя капли олова на сыроватые камни.

Уже в третьем часу дня Ходоров созвал всех.

— Мы немного запоздали, — сказал он, — поэтому митинга не будет. Да и к чему митинг — машина уходит, а мы все остаемся. Но сегодня я тут держу экзамен перед вами, товарищи. Пожелайте мне, чтобы испытание прошло хорошо. Ну и все. Даю старт.