Дивов Игоревич - Оружие Возмездия

И засечь целую батарею БМ при залпе сложнее, чем одиночный ракетный комплекс.

Наконец, "Пион" по умолчанию гораздо крепче к внешним воздействиям, чем ракетный комплекс, его трудно повредить. И снаряды у него тоже крепкие, запросто выдерживают падение с высоты два метра, да взрывателем об землю (никому не говорите, это военная тайна, мы сами случайно узнали, когда уронили). Боеприпас производится по вполне себе допотопной технологии, то есть он относительно дешев, несмотря на солидный калибр.

Задачи пушки 2С7 "Пион" (поступила на вооружение в середине 70-х): уничтожение отдельных удаленных особо важных объектов, разрушение фортификационных сооружений и нанесение ударов спецбоеприпасами. "Пион" бьет активно-реактивным снарядом на 47,5 км — это мировой рекорд для полевых орудий. Скорострельность модели 1983 года 2С7М "Малка" доведена до 2,5 выстр/мин.

Наши офицеры любили говорить про "Пион", что он с двадцати километров гарантированно попадает в футбольное поле. Несчастные футболисты.

Миномет "Тюльпан" (постановка на вооружение в 1971) делает на дистанциях до 20 км всё, что недоступно настильному огню. Угол возвышения у него до 80 градусов. Мина буквально валится с неба врагу на голову. Идеальный вариант для швыряния зарядов через горы. "Тюльпан" возит на себе до 40 фугасок, делает примерно 1 выстрел в минуту и может стрелять буквально до посинения — стволы оперативно меняются в полевых условиях.

Итак, что мы имеем в сухом остатке? Да то же, что я отметил в самом начале. Надежность. Эффективность. Простота. Дешевизна. Скорострельность. Мобильность. И возможность стрельбы с использованием средств наведения образца Второй мировой войны. Без электроники вообще.

Так может, оно и правда Оружие Возмездия в чистом виде? После того, как нас закидают ракетами с ядерными боеголовками, и все компьютеры накроются, мы вылезем из канализации, взнуздаем своих железных коней, выцелим противника с помощью теодолита, какой-то матери и панорамного прицела МП-46М… И начнем долбать супостата маленькими, но злыми спецбоеприпасами мощностью 0,1-2 килотонны.

И победа будет за нами.

Стояла поздняя весна 1987 года. Столица нашей социалистической родины зеленела и расцветала. А мы с одногруппником по прозвищу Билли шли, нетвердо ступая, по московским изогнутым улицам.

Нетвердо мы ступали, поскольку кроме весны на дворе стоял весенний призыв, и нас могли со дня на день забрать в армию.

Навстречу шел наш одногруппник по прозвищу Бенни. Его тоже вот-вот должны были призвать, и Бенни так этим проникся, что вообще ноги переставлял по-собачьи: левая передняя, правая задняя…

– Здорово! – сказали мы. – Тебя еще не забрали?

Бенни попытался встать прямо и поднять глаза повыше, при этом у него из-за пазухи выпала небольшая книжка. Я подхватил ее.

– А-а, привет, ребята… – пробормотал Бенни. – Вас еще не забрали…

Больше он ничего членораздельного выговорить не смог и побрел себе дальше. Книжка осталась у меня в руках. Будь я трезвее – догнал бы человека и вернул потерю. Но в тот момент одного взгляда на обложку мне хватило, чтобы упрятать добычу в карман. Бенни все равно никакой – рассудил я, – и книг таких у него много, перетопчется недельку, потом отдам, он еще и обрадуется.

Книжка была «пингвиновским» пейпербэком (в отличие от большинства граждан СССР, я такие слова знал), и на ее обложке некий космический штурмовик атаковал какую-то башню. Картинка не имела ничего общего с содержанием, но меня это не удивило – в отличие от большинства граждан СССР… и так далее.

На обложке было написано: «Clifford D.Simak. The City».

Миф об СССР, как «самой читающей стране в мире», возник из-за статистического казуса. Помимо газет и журналов, пользующихся реальным спросом, в Союзе печатали кучу макулатуры, тиражи которой поддерживались искусственно. Член КПСС был обязан подписаться на «Правду». А какой ты железнодорожник, если не выписал «Гудок»? Трудишься в лесной промышленности – получай газету «Лесная промышленность»! Был даже журнал для прапорщиков. Так и назывался: «Знаменосец». Прапорщики его, как правило, не читали, но все равно подписывались. А то какие же они прапорщики.