Роман Глушков - Угол падения

– Какой непоседливый малыш, – заметил Морган, опершись сцепленными в замок пальцами на набалдашник трости.

– Долорес приходилось постоянно скрываться, и Серджио очень редко играл с другими детьми, – ответил Доминик. – Поэтому он с младенчества привык развлекать себя сам. В ту зиму он переболел пневмонией, и врач порекомендовал нам отвезти сына на лето к морю. Спасибо дону Сальвини: он арендовал для нас во Флориде коттедж на берегу Мексиканского залива, в городке Сарасота, и попросил своего племянника, который держал в тех краях кое-какой бизнес, приглядывать за моей семьей. Долорес и Серджио провели там три чудесных месяца – пожалуй, самых лучших месяца в своей жизни. По крайней мере, больше нигде и никогда я не видел на лицах жены и сына таких счастливых улыбок. А осенью началась Тотальная Мясорубка…

– Вы тоже провели то лето в Сарасоте?

– Я пробыл с семьей всего пару недель: одну – как только мы туда приехали, и последнюю, накануне отъезда. Лето перед Мясорубкой выдалось довольно нервозным, поэтому никто не отпустил бы меня из Чикаго на такой долгий срок. Но Долорес связывалась со мной по видеосету дважды в день, и я постоянно был в курсе того, как проходит их отдых.

– Раньше я считал, что такой одиозный человек, как вы, синьор Аглиотти, наверняка является в семейной жизни тем еще деспотом. Однако, глядя на ваших жену и сына, я убеждаюсь, что они совсем не похожи на забитых и запуганных людей. Скажите, как вообще Долорес относилась к вам: любила или все-таки боялась?

– Сомневаюсь, что она вышла за меня замуж по любви. А если и боялась, то самую малость. Долорес выросла в бедном квартале Сан-Хуана, в Пуэрто-Рико. Когда ей исполнилось шестнадцать, отчим продал ее в местный бордель, где она провела почти пять лет, пока однажды я не прибыл к ее хозяину с посланием от близкого друга моего capo и не разнес этот притон до основания. Некоторым оставшимся без работы симпатичным девочкам из того заведения, в том числе и Долорес, было предложено перебраться в Чикаго – грудастые пуэрториканки на севере всегда пользовались спросом. Мне поручили эскортировать их через всю страну и смотреть, чтобы они ненароком не разбежались по дороге. От Пуэрто-Рико до Мичигана путь неблизкий, и у меня было время узнать поближе всех моих подопечных. Так мы с Долорес и познакомились… Вряд ли я влюбился в нее, но было в ней нечто такое, что заставляет вас все время думать об этой женщине и желать встретиться с ней снова и снова…

– О, я вас прекрасно понимаю, – кивнул Платт, взирая на загорающую у моря стройную пуэрториканку. – Ведь когда-то я писал стихи как-никак.

– У нас с Долорес были странные отношения, – продолжал Тремито. – Она с детства натерпелась столько унижений, что, когда я предложил ей жить вместе, а потом и пожениться, она восприняла это прежде всего как избавление от той мерзости и насилия, в которых ей пришлось провести свою молодость. Рядом со мной Долорес никто и пальцем не посмел тронуть, и она этим гордилась. А когда родился Серджио, она была просто без ума от счастья, поскольку даже не верила, что вообще сможет когда-нибудь иметь детей. И еще Долорес знала, что может забрать сына и уйти от меня, как только решит, что жизнь с палачом стала для нее невмоготу. Я дал ей слово, что в этом случае не стану преследовать ее и мешать ей устраивать для себя и Серджио новую жизнь. Долорес была молода, красива и вполне сумела бы подыскать себе хорошего мужа, а Серджио – отца, который подарил бы ему достойное будущее. Но она не ушла, мистер Платт. Уж не знаю почему, но не ушла и была со мной до самой своей смерти. Может, не поверила мне и действительно боялась моей мести, а может, между нами и впрямь было что-то похожее на любовь… Но так или иначе, я хотел бы отплатить Долорес тем же. Верность за верность – полагаю, это правильное решение.

Доминик указал на жену и сына, выглядевших так же, как в ту первую неделю их отдыха в Сарасоте – именно один из таких дней и воскресил сейчас в памяти Аглиотти.

– Что вы имеете в виду? – Морган озадаченно нахмурился.

– Помнится, вы сказали, что все люди, порожденные в Терра Олимпия моими воспоминаниями, являются полноценными живыми людьми. Разве не так?

– Разумеется, так. Я – твердый сторонник этой точки зрения и не собираюсь отказываться от своих слов, тем более что им имеется ряд убедительных доказательств.

– Вот и прекрасно. Значит, вы-то мне и поможете.

– Каким же образом, позвольте полюбопытствовать?