Филип Дик - Человек, который высмеивал

— Как все прошло на этот раз? — поинтересовался Уэлс. — Кто-то мне сказал, что вы опять оказались на высоте.

— Да, я был на высоте.

— Правда? — озабоченно переспросил Уэлс.

— Да нет, я шучу. — Ален похлопал маленького джентльмена по руке. Теперь все кончено.

— Я надеюсь, мое отсутствие…

— Не имело никакого значения. Но все равно спасибо.

Они пожали друг другу руки.

— Заходите к нам как-нибудь, — пригласил Уэлс. — Мы с женой будем очень рады.

— Да, конечно, — ответил Ален. — Мы обязательно зайдем. Когда будем в ваших краях.

Проводив Дженет домой, Ален отправился на Телемедиа и поднялся в свой кабинет. Сотрудники пребывали в мрачном настроении; они приветствовали шефа и поспешно возвращались к своей работе. Все хорошо знали причину двухчасового отсутствия Алена.

У себя в кабинете он изучил план работ на сегодняшний день и с удовлетворением обнаружил, что пакет о погибшем дереве уже запущен в дело. Он вызвал нескольких сотрудников и обсудил с ними кое-какие технические проблемы; потом некоторое время сидел один, курил и думал. В одиннадцать тридцать ему нанесла визит миссис Сью Фрост, как всегда, бодрая и энергичная, в длинном элегантном пальто.

— Не займу у вас много времени, — заявила она. — Я понимаю, как вы заняты.

— Просто сижу тут, — пробормотал он. Но миссис Фрост продолжала:

— Мы хотим устроить небольшую вечеринку с Фокусами у меня дома. Если вы и ваша супруга сегодня вечером не заняты, нам было бы очень приятно видеть вас. Будет всего несколько человек: Мэвис, миссис Хойт и может быть…

— Вы хотите, чтобы я подал в отставку, не так ли? — перебил он.

Она покраснела.

— Коль скоро мы соберемся все вместе, я думаю, представится возможность обсудить и некоторые…

— Не могли бы вы ответить конкретно?

— Хорошо, — согласилась она. Теперь ее голос звучал твердо и официально. — Мы хотели бы получить ваше письменное заявление об отставке.

— Когда?

— Чем раньше, тем лучше.

— Значит, сейчас?

— Да, — ответила Сью Фрост с почти совершенным хладнокровием. — Если вам удобно.

— А если нет?

В первый момент она, кажется, не поняла.

— Что если я откажусь подавать в отставку? — пояснил Ален.

— Тогда, — она спокойно взглянула на него, — вас отстранят от занимаемой должности.

— С какого времени?

Впервые она обнаружила признаки неуверенности.

— Должна дать согласие миссис Хойт. Фактически…

— Фактически это должно решаться на заседании всего Комитета. Мое право на жилье сохраняется до шестого ноября, и до тех пор по закону вы не можете лишить меня работы. Пока что я директор. Если захотите со мной поговорить, звоните сюда в мой кабинет.

— Вы серьезно?

— Конечно. Разве такого никогда не случалось?

— Н-нет.

— Я сомневаюсь. — Ален придвинул к себе лежавшие на столе бумаги и принялся их изучать. За время его отсутствия накопилось много работы.

Уэлс в одиночестве осматривал свою новую квартиру в жилой единице Р6, зоны 28. Наконец-то исполнилась мечта всей его жизни. Он приблизился не на одну, а на целых две зоны к Омфалу. Жилищный Комитет рассмотрел его прошение, принял во внимание его безупречную жизнь, преданность общественным интересам.

Пройдя по комнате, Уэлс потрогал стены, пол, выглянул в окно, осмотрел платяной шкаф. Он провел рукой по плите, дивясь своей удаче. Прежние владельцы оставили кое-какие вещи: часы, мелкие электроприборы.

Уэлсу казалось невероятным, что его заурядную личность признали и оценили. В Жилищном Комитете столы завалены прошениями. Конечно, есть Бог. И мы еще раз можем убедиться в том, что скромность и доброжелательность в конце концов обязательно вознаграждаются.

Уэлс сел за стол, развернул пакет и достал вазу, которую приобрел для жены — в качестве подарка на новоселье. Ваза была покрыта голубой и зеленой глазурью с красивыми блестками. Уэлс полюбовался ею, осторожно поворачивая в руках, сдул пылинки.

Потом он вспомнил о Парселе. Сколько раз Парсел вступался за своих ближних на домовых собраниях.

Какие слова находил он для их защиты. Всегда старался ободрить несчастную жертву.

Уэлс подумал о том, как тяжко, наверное, пришлось Алену Парселу на последнем собрании. Они набросились на него, как бешеные собаки.

И вдруг Уэлс воскликнул:

— Я предал его! Я позволил им его распять.

В отчаянии он заметался по комнате. Потом схватил свою вазу и швырнул об стену. Ваза разбилась, в разные стороны разлетелись голубые и зеленые осколки и красивые блестки.