Герман Чижевский - В мареве атолла

- Помилуйте, сэр! - в сильном волнении забормотал кок.- Ведь вы опять зевнули!..

- А вы что же, голубчик, хотите, чтобы перед сном нас непременно тянуло на хоровое пение?

"Доктор только усыпляет нашу бдительность",- тотчас же решил Грегори и кинулся отыскивать шкипера. Он застал его на полубаке, когда тот подносил к своему лицу неплотно сжатый кулак, а нижняя челюсть его при этом заметно опускалась. Кок в отчаянии выбросил вперед руку, точно желая удержать шкипера от непоправимого рокового шага.

- Сэр! - взволнованно начал он, голос его дрогнул, будто надломился, и следующую часть своего сообщения он произнес уже фальцетом.- Сэр!.. Не поддавайтесь этому! Мы все уснем...- Холт сонно повернул в его сторону голову и глянул на него остекленевшими рыбьими глазами.

- Что за вздор вы несете, мистер Грегори! Или я ослышался? Вы словно бы сказали: "Не поддавайтесь?" Вы снова пьяны?!

- Нет, сэр! Но нас усыпляют. Никто не знает зачем! И суждено ли нам пробудиться? А если нет?

Холт поразмыслил немного.

- В самом деле,- оживился он, стряхивая сон,- а я только собрался было подремать у себя в каюте...

Сначала коку показалось, что шкипер не принял его слова всерьез, и он хотел продолжить объяснения, но, когда не на шутку встревоженный Холт торопливо засеменил по палубе, чтобы лично проверить, не задремал ли вахтенный, у кока отлегло от сердца. Шкипер, по его мнению, показал себя умным человеком. Оставалось неясным лишь, что предпринять дальше.

"Я обязан был предупредить мистера Холта,- размышлял он, подавляя подкравшийся очередной зевок, раздиравший сжатые челюсти,- а остальное он сделает сам. Он уж, конечно, знает, что предпринять в таких обстоятельствах".

Глубокая и искренняя вера Грегори в неограниченные возможности шкипера в общем нравилась Холту, хотя случалось, особенно перед воскресной молитвой, он задумывался над степенью преданности кока, но так никогда и не мог решить, следует ли считать его наивным чудаком или ловким нахалом.

Иногда он глубоко презирал его, иногда, когда бывал в духе, испытывал потребность поболтать с ним как со старым другом.

Поставив в известность шкипера о зловещих симптомах сонливости, Грегори, значительно успокоенный, направился в свою каюту. У трапа он снова столкнулся с Мак-Гинити. В руках тот держал небольшой белый саквояж.

- Мистер Грегори! - обратился к нему доктор, попыхивая коричневой индийской сигаретой и опуская саквояж на палубу.- Вы не находите, что и у вас пошаливают нервы? Может, мне заглянуть и к вам?

- Не нахожу,- обиженно буркнул кок, стараясь проскользнуть между доктором и световым люком к трапу.

Доктор был моложав, но его темя уже отражало свет лампы, как зеркало. Взявшись за медный поручень, Грегори вдруг круто повернулся.

- Сэр,- сказал он, стараясь придать голосу оттенок безразличия и независимости,- сэр, мне предстоит эту ночь работать, а меня здорово клонит ко сну... Вот если бы вы...

"Этот док просто дурень,- заключил Грегори мгновение спустя,- он мог бы и не свистеть, когда ему говорят дело!" Раздосадованный, поминутно прикрывая рукой зевок, кок ворвался в свою каюту и, проклиная мысленно доктора, разлегся в чем был на неприбранной койке.

В половине одиннадцатого вечера Марби Кэйл стряхнул наконец оцепенение, в котором пребывал последние часы, и заглянул сначала к Уэнделлу, затем к Лэрою. Он застал их погруженными в глубокую задумчивость и готовыми к любым неожиданностям: оба облачились в пробковые пояса. Это несколько развеселило Кэйла. И все же они просидели около часа В молчании, не зажигая огня. Только сигареты, как тлеющие УГЛИ, розовыми отсветами освещали сосредоточенные лица, улкие шлепки волн, разбивавшихся о борт шхуны, воспринигались ими в эти безмолвные минуты почти как единственное, Что осталось от многообразного мира.

- Или мы выйдем на свежий воздух, или один за другим Рснем,- сонно пробормотал наконец Лэрой.

Огонек его сигареты вдруг осветил зияющую пустоту его рта. Раздался негромкий зевок. Багровый уголек описал в воздухе замысловатую кривую и повис над полом на уровне сиденья стула.

- И вправду мы что-то засиделись,- поддержал его Марби Кэйл, и кресло мелодично пропело, когда он высвободил из его недр свое тощее тело.

- Включите свет,- сказал Уэнделл, ощупью направляясь, к двери.

- Стоит ли включать на полминуты? - возразил почему-то Лэрой и повернул к Уэнделлу блестевшее лицо, которое казалось бледным при сероватом свете, едва сочившемся в круглый глаз иллюминатора.