Айзек Азимов - Немезида (пер. Ю.Соколов)

– И жена испытывала то же самое?

– По ее поведению я никогда не замечал этого, но ведь сестрички Розанны у нее не было. Марлена почти не плакала, всегда была такой спокойной. Розанна, насколько я помню ее в детстве, была такой же. И судя по личику Марлены, красавицей она быть не собиралась. В общем, словно это Розанна вернулась ко мне. Словом, все давалось мне весьма тяжело.

– Ты говоришь о возвращении на Землю?

– Да, так трудно было покидать их. Словно я вновь потерял Розанну. Дочь мне тоже теперь не увидеть!

– Но ты же вернулся.

– Из чувства долга. Долг! Но если честно – я чуть было не остался. Меня буквально раздирало на части, Я отчаянно не хотел оставлять Розанну… то есть Марлену. Видишь, я имена перепутал. Жена моя, Эугения, тогда сказала мне трагическим голосом: «Если бы ты знал, куда мы направляемся, то не рвался бы обратно». А я совсем не собирался их покидать. Я хотел, чтобы она вернулась со мной на Землю. Она отказалась. Тогда я попросил ее отдать мне… Марлену, Она снова отказалась. И в тот самый момент, когда я уже готов был сдаться, она словно взбесилась и прогнала меня. Я и ушел.

Уайлер задумчиво взглянул на Фишера.

– «Если бы ты знал, куда мы направляемся, то не рвался бы обратно…» Так она сказала?

– Да, так она и сказала, А когда я стал спрашивать, куда же летит Ротор, ответила: «к звездам».

– Тут что-то не так, Крайл. Ты знал, что они собираются лететь к звездам, но она сказала: «Если бы ты знал, куда мы направляемся…» – значит, кое-что тебе не было известно. Так что же ты так и не узнал?

– О чем ты говоришь? Как можно знать то, чего не знаешь?

Уайлер пожал плечами.

– Ты сказал об этом на допросе в Конторе?

Фишер задумался.

– Кажется, нет. Просто не вспомнил, пока не начал рассказывать тебе. – Он прикрыл глаза, потом медленно проговорил: – Нет, я никому не говорил об этом. Просто в голову не пришло.

– Ну хорошо. А как ты сам считаешь, куда мог отправиться Ротор? Может быть, ты все-таки слыхал кое-что? Слухи, какой-нибудь намек?

– Все считали, что к альфе Центавра. Куда же еще? Все-таки самая ближняя к нам звезда.

– Твоя жена была астрономом. Что она говорила об этом?

– Ничего, Буквально ни слова.

– Но Ротор же запустил Дальний Зонд…

– Да.

– И твоя жена участвовала в этой работе в качестве астронома.

– Да, но она об этом молчала, а я старался не спрашивать. За любое открытое проявление излишнего любопытства меня могли бы посадить – даже казнить, насколько я понимаю, – и тогда дело осталось бы несделанным.

– Но она же была астрономом – неужели не знала, куда они собираются лететь? Она ведь сказала: «Если бы ты знал…» – понял? Она знала, но если бы узнал и ты…

Фишер не проявил интереса к намеку:

– Видишь ли, она молчала, и я не могу сказать, знала она или нет, мне нечего тебе сказать.

– Ты уверен? А не припомнишь каких-нибудь словечек, фраз, смысла которых ты не понял тогда? Что-нибудь такое, чем ей случалось озадачить тебя?

– Не могу даже представить.

– Подумай! Что если с помощью Дальнего Зонда они обнаружили планетную систему около одной из подобных Солнцу компонент альфы Центавра?

– Не могу сказать.

– Или они нашли планету возле какой-нибудь другой звезды?

Фишер пожал плечами.

– Думай, – настаивал Уайлер. – Можно ли понимать ее слова так: «Ты думаешь, мы летим к альфе Центавра, а мы летим к планете, что обращается вокруг нее»? Или же она могла сказать: «Ты думаешь, мы летим к альфе Центавра, а мы летим к другой звезде, рядом с которой нам удалось обнаружить пригодную для жизни планету»? Или что-нибудь в этом роде.

– Нет, не знаю.

Гаранд Уайлер поджал пухлые губы. Потом произнес:

– А теперь, старый дружище Крайл, я скажу тебе вот что. Тебя ждет три события. Во-первых, новый допрос. Во-вторых, скорее всего, нам удастся уговорить поселение на Церере, и они предоставят нам свои телескопы, чтобы мы могли внимательно и скрупулезно проверить каждую звезду в сотне световых лет от Солнца. В-третьих, наши специалисты по гиперпространству получат хорошую нахлобучку, чтобы впредь ловили мышей. Не сомневайся, так оно и будет.

Годы шли, И не часто, совсем-совсем не часто – или так только казалось Янусу Питту – удавалось в одиночестве откинуться на спинку кресла, просто посидеть и расслабиться. Изредка выпадали минуты, когда не нужно было отдавать распоряжения, обдумывать информацию, принимать решения, ездить на фермы и фабрики; когда можно было не следить за направлением движения Ротора в космосе; когда никто не ждал приема, и не с кем было встречаться, некого было выслушивать, отчитывать и хвалить.