Айзек Азимов - Немезида (пер. Ю.Соколов)

– Я знаю.

– Но не думай, что мы намерены тебя вышвырнуть и забыть. Не исключено, что ты еще сможешь оказаться полезным. Итак, я вынужден установить, честным ли был твой провал.

– Что это значит?

– Я должен иметь возможность заявить, что твоя неудача не была вызвана какими-нибудь личными причинами. В конце концов, ты был женат на роторианке. Она была красивая? Ты любил ее?

– Иными словами, не из-за любви ли я решил встать на сторону роториан и хранить их тайну?! – негодующе воскликнул Фишер.

– Ну, – невозмутимо произнес Уайлер. – И что ты мне скажешь?

– Как ты мог подумать? Если бы я решил стать роторианином, то просто улетел бы с ними. Затерялся бы в глубинах космоса – и никто бы меня не нашел. Но я этого не сделал. Я покинул Ротор и вернулся на Землю, понимая, что погубил свою карьеру.

– Мы ценим твою преданность.

– Моя преданность может быть сильнее, чем вы предполагаете.

– Хорошо, возможно, ты любил свою жену и вынужден был оставить ее. Это зачлось бы в твою пользу, имей мы возможность проверить данный факт.

– Дело не столько в жене, сколько в дочери.

Уайлер задумчиво взглянул на Фишера.

– Крайл, мы знаем, что у тебя там осталась годовалая дочка. Учитывая обстоятельства, тебе не следовало бы, наверное, заходить так далеко.

– Согласен. Но я же не хорошо смазанный робот. Иногда кое-что случается и против твоей воли. А когда девочка родилась, я нянчился с ней целый год…

– Понятно, но год – это всего лишь год. Едва ли за такое время может создаться прочная связь.

Фишер скривился.

– Тебе кажется, что все так просто, но ты совершенно ничего не понимаешь.

– Объясни – я попробую понять.

– Видишь ли, она как две капли воды похожа на мою сестру.

Уайлер кивнул.

– Ты упоминал о ней в своей анкете. Рози, кажется.

– Розанна. Она погибла восемь лет назад во время беспорядков в Сан-Франциско. Тогда ей было всего семнадцать.

– Сочувствую.

– Она не была ни на чьей стороне. Просто под руку подвернулась – это чаще случается с невинными очевидцами, чем с заводилами и их приспешниками. Потом мы нашли ее тело и кремировали.

Уайлер сочувственно молчал.

– Ей было только семнадцать, – продолжал Фишер. – Родители наши умерли, – он коротко взмахнул рукой, словно хотел сказать, что не желает вдаваться в подробности, – когда мне было четырнадцать, а ей четыре. После школы я работал и следил, чтобы она была сыта, одета и под присмотром – даже когда мне самому приходилось туго. Я стал программистом – эта работа едва могла прокормить, о приличном заработке не могло быть и речи. И вот едва ей исполнилось семнадцать… Да она за всю жизнь никого пальцем не тронула и знать не знала, о чем был весь шум и зачем драка. Просто шла мимо, и все…

– Теперь мне понятно, почему ты решил отправиться на Ротор.

– О да. Пару лет я жил как во сне. Потом, чтобы занять чем-нибудь голову и в надежде на опасности, поступил в Контору. И какое-то время искал смерти – а пока не нашел ее, старался сделать что-то полезное. Когда обсуждался вопрос о засылке агента на Ротор, я вызвался добровольцем. Не хотелось больше видеть Землю.

– Но ты вернулся. Жалеешь?

– Немного жалею, конечно. Только на Роторе мне было душно. При всех своих недостатках наша Земля так просторна. Гаранд, если бы ты только видел Розанну! Ты даже не можешь себе представить. Хорошенькой она не была, а вот глаза… – Взгляд Фишера застыл, словно углубился в былое. – Прекрасные глаза… жутковатые даже. Я никогда не мог глядеть в них без трепета. Она словно видела меня насквозь – если ты понимаешь меня.

– Нет, не понимаю, – заметил Уайлер. Фишер не обратил внимания на его слова.

– Она всегда знала, когда я привирал или утаивал что-нибудь. Даже промолчать было трудно – она всегда догадывалась, в чем дело.

– Ты хочешь сказать, что она была телепатом?

– Что? Да нет же. Она говорила, что умеет догадываться по выражению лица и интонациям. Она говорила, что никто не может скрыть свои мысли. Смейся не смейся, но и скорби за смехом не спрячешь, и улыбкой горечи в душе не укрыть. Она пыталась объяснять, но я так и не сумел понять, как ей это удавалось. Она была совсем не такая, как все, Гаранд. Я благоговел перед ней, И вот рождается моя собственная дочка, Марлена…

– Ну и?..

– С такими же точно глазами.

– Как у сестры?

– Поначалу не совсем, но я видел, как они становились такими. Ей было только шесть месяцев, а мне уже хотелось опустить глаза под ее взглядом.