Андрей Лазарчук: Приманка для дьявола

– Ты почему меня не дождался? – спросила Элли. – Я тебя везде ищу.

Эрик непонимающе глядел на нее. Она изменилась. Лицо похудело, поэтому глаза стали еще больше. Волосы сделались светлее – выгорели на солнце и приобрели пепельный оттенок. Эрик никогда в жизни не видел волос такого цвета.

– Элли, – сказал он. – Господи, Элли.

– Ну, что ты? – сказала она. – Ничего страшного. Я так и думала, что ты опять куда-нибудь убредешь.

Эрик хотел что-то сказать, но не смог. И – странно – с появлением Элли в нем возник комок глухого, но сильного недовольства.

– Ну а почему ты не спрашиваешь, как я справилась с заданием, – засмеялась Элли. – В общем, все гораздо лучше, чем казалось. И проще. Статус беженцев нам предоставят, надо только сесть и написать подробное заявление. Пособие выдали, и знаешь сколько? Две тысячи крон! Это можно спокойно жить целый год, так как будут еще бесплатные талоны на питание. И этот человек сказал, что тебе надо пройти медицинское обследование, и тогда назначат пенсию: семьдесят крон в месяц, а если через год ты не сможешь начать работать или учиться, то тебе ее продлят. Видишь, как хорошо. И еще из тех денег осталось почти шестьсот крон. Так что совершенно нечего бояться.

– Я ничего не боюсь, – сказал Эрик – сказал не столько ей, сколько себе, и не столько утверждая это, сколько этому удивляясь. – Я почему-то ничего не боюсь, Элли…

– Это ты-то не боишься? – ехидно сказала Элли. – Ты так нервничал, что мы останемся без денег и мне придется идти на панель!

– Ну что ты несешь? – сказал он. – Ну что ты такое несешь, когда все хорошо, когда сейчас начнется такой ураган, когда – боже мой! – ты рядом… с ума сойти…

– Нет, – сказала Элли. – Ну, что ты? Не надо.

– Хватит, ты хочешь сказать?

Элли промолчала.

Эрик потрогал затылок. Волосы отросли на два пальца, и шрам хоть и чувствовался, но виден уже, наверное, не был. Так, сказал себе Эрик. Чтобы раз и навсегда: ничего не было. Ничего. Ты ни в чем не виноват, понял? Ни перед ней, ни перед собой. Все с самого начала. С нуля.

Они поднялись по лестнице с пляжа на набережную и от набережной пошли по узкому крутому переулку. Эрик знал эту дорогу – она вела к дому. К их с Элли дому. Неподвижный, мрачный воздух вдруг сдвинулся и потек, все быстрее и быстрее. Зашумели деревья. «Скорее!» – сказала Элли, и они побежали. Они добежали до знакомого дома и по наружной лестнице поднялись в мансарду. Через секунду начался ливень. Здесь все было как всегда – Эрик огляделся, быстро узнавая предметы. Их было мало: стол с посудой на нем, два парусиновых стула, шезлонг и два надувных матраца, брошенных в углу один на другой. Дешевая цветастая люстра висела на проводе, потому что крюк из потолка был выдран с мясом. Вон та дверь – это стенной шкаф, а вон та – так называемые удобства.

– Я в душ, – сказал он.

Стоя под холодной струей, он попытался вспомнить то, что было связано с этим домом, но у него ничего не получалось. Когда он вышел, Элли сидела на стуле посреди комнаты и плакала.

– Элли! – Он бросился перед ней на колени. – Элли, маленькая, что с тобой? Что случилось?

– Ничего, – сказала она. – Ничего. Все хорошо. Я так устала…

– Все будет хорошо, вот увидишь, – сказал Эрик. – Мне лучше. Я сегодня как проснулся.

– Да, – сказала она. – Конечно, все будет хорошо.

– Конечно, вот увидишь.

– Я когда плачу, то из меня тревога выходит…

– Ты меня прости.

– Зачем ты опять об этом?

– Да? Хорошо, я не буду.

– Не надо.

– Я не буду.

Дождь молотил по крыше, и ветер сотрясал оконные стекла. Стало темно, и они сидели в темноте.

– Элли, – позвал Эрик.

– Что?

– О чем ты думаешь?

– Мне захотелось вдруг, чтобы мы никогда не умерли.

– А мы умрем?

– Да.

– Странно, – сказал Эрик. – Правда, странно?

– Очень. А ты о чем думал?

– Не знаю. Я теперь так мало знаю о себе… И я еще почти не умею думать. Выпотрошили и зашили… Давай не будем обо мне.

– Ладно, – сказала Элли. – Мы привыкнем, правда?

Прошла минута, другая…

– Да, – сказал Эрик. – Мы привыкнем.