Алеся Троицкая - Церебрум (СИ)

Из кармана Влá слав достал окровавленную тряпку и вытряхнул на пол женские пальчики с черными ноготками.

— Влá слав… — Эва истерически вскрикнула, нервно затрясла головой.

— Что это значит? Не может быть. Я… я видела. Я сегодня с ним разговаривала и вчера… то есть я разговаривала, а он лежал.

— Эва, — Влá слав заключил в свои объятья, — эта красивая иллюзия не твой отец.

— Ха…

— Знаешь, этот аргумент неубедителен.

— А мне они и не нужны, — упрямо бросила Эва. — Я знаю, что это мой папа, и никуда с тобой не пойду, — она притопнула ножкой, игнорируя реакцию Влá слава, которого перекосило от злости и руки сжались в кулаки.

— Хочешь правды? Ты хочешь знать правду? — Влá слав резко схватил Эву за предплечье, наклоняя свое лицо. — Лимея сошла с ума и хочет дать роботам то, что когда-то очень давно казалось бредом.

Эве даже спрашивать не стала, теряясь в его грозовых глазах.

— Душу! Она хочет наделить их душой.

— Душой?

— Вот именно, а теперь предположи, зачем она так печётся о твоем благополучии? И на твоего отца не держит зла, да и вообще — как удобно они его нашли и решили излечить. Прям недоделанная мать Тереза, чтоб ее…

— Но это невозможно, невозможно вытащить душу и вселить ее в демона.

— Ага, скажи это Лимее, когда будешь на пол пути к небесам. Хотя, если твою душу заберут, на небеса ты точно не попадёшь. Придётся потесниться, обустраиваться в консервной банке, где сдерут память и дадут новую личность.

Эва истерически рассмеялась, вырвала руку и упала на кровать лицом вниз. Целую минуту висела тишина. Эве казалось, что она слышит шорох собственных мыслей. Когда дышать стало нечем, она подняла голову и уперлась взглядом в мужскую спину, на которой от напряжения проступали бугры. Влá слав, не теряя времени даром, решил поотжиматься. Как вовремя. Эва с трудом сдержала язвительный комментарий, но глаза к небу подняла, видя, что раненное плечо ему сильно мешает. Позер.

— Если и предположить, что она именно это и задумала, тогда хочется спросить — зачем. Зачем демонам душа?

— Чтобы освободить землю от нас, людей. Зачем тянуть на себе такую нестабильную ношу, которая может положить конец этой цивилизации и разрушить то, что строилось последнюю тысячу лет. Изнанка тому хороший пример. Те, кто вышел из-под контроля, очень мешают жить. Постоянными набегами, пропагандой. Они сеют хаос в умах населения, а значит, опасны.

— Но я не понимаю, зачем им душа, если к чувствам они относятся, как к болезни, снисходительно, подавляют их у своих примитивов.

— Ты не того об этом спрашиваешь, — Влá слав вновь вскочил на ноги, отряхнул пыль с рук, повел плечами.

— Но если интересно мое мнение, я думаю, у них глюкнул процессор, и их преследует навязчивая идея стать людьми на все сто. В любом случае они ничего не теряют. От души всегда можно отказаться, — Влá слав усмехнулся. — Ты согласна со мной, синевласка? — он небрежно провел пальцами по ее волосам, задумчиво пропуская прядь через мозолистые пальцы.

— Но почему я? Что со мной не так? Что, мало примитивов? — Эва повела головой в сторону, и плюхнулась на кровать, подтянула под себя ногу.

— Ты подготовленный материал, над тобой экспериментировали, не знаю точно, что с тобой делали, но ты единственная выжила после всех тестов.

— Откуда ты это знаешь?

— Я видел те файлы. Перед тем как сбежать, я смог хорошенько покопаться в их архивах и узнать, что ты одна из рожденных естественным путем.

— Э-э, что значит «естественным»?

— То, что ты не клон и не размороженная.

— Ты опять говоришь непонятные вещи.

— Не суть, — Влá слав неспешно подошёл вплотную, сжал Эвины ладошки. И заглянул в ее глаза, как-то по-особенному.

— Главное, что ты выжила.

От его теплого голоса по спине пробежали мурашки. И она в свете газовых ламп поймала свое отражение в посеребренных глазах, будто в отражении расплавленного металла.

— Я знаю все о тебе, до того самого момента, как ты пропала. Тогда еще готовилась последняя стадия извлечения твоей души. Но все провалилось, так как твой отец тебя нашёл и выкрал. Мне до сих пор непонятно, как ему это удалось, знаю точно, без посторонней помощи у него не было шансов.

— Опыты… мороженные…

— Размороженные, — поправил Влá слав, улыбнувшись, но глаза улыбка не тронула,

устало выдохнул, не выпуская потеплевших ладошек.

— Чуть больше двух лет я работал здесь врачом… Помогал… — Влá слав на секунду замолк и прикрыл глаза. Когда распахнул вновь, оживил на лице горестные эмоции. — Помогал таким, как я, заслужив кредит доверия еще в прошлой жизни.