Алеся Троицкая - Возрождённая

Вечность или бессмертие.

Кто я?

Где я?

Почему я все еще существую?!

Я ощущаю, что нахожусь вне времени, вне пространства, и это состояние не имеет ни начала, ни конца, как образ неостановимого времени. Материальный мир за гранью, в недосягаемости, я хочу уловить его, дотянуться, но сил нет. Нет желания бороться, вырвать свое существование из холодных лап безысходности и вернуться к свету и теплу. Теперь я могу себя определить как нескончаемую неизменность, возникающую за пределами смерти. Хотя, если подумать, я не умерла, как умирают обычные люди. Я просто перестала существовать, затерявшись в мгновении вечности. Я, наверное, должна была угаснуть полностью, но что-то, что не дает мне покоя, не отпускает меня. Не дает мне сгинуть полностью. Незримый, практически неуловимый образ человека, а может быть, просто видения, мешает моему существу разрушиться и исчезнуть…

Мой висок подвергается сладостной пытке. Теплые губы касаются его легко, практически неощутимо. Хорошо читая пробуждающуюся реакцию моего сонного тела, опускаются ниже, рисуя мокрую дорожку прямо до моих губ. Непринуждённо обводят их, отчего тело получает легкий электрический импульс, заставляют хотеть чего-то большего. Из моей груди вырывается протяжный выдох.

А тем временем поцелуи спускаются ниже по подбородку, уходя в область моей, по ощущениям, обнаженной груди. Пытаясь не выскользнуть из оков сна, я, не размыкая век, подаюсь навстречу умелому языку, который уже облюбовал мой левый сосок.

Я запускаю руки в густую шевелюру и неосознанно заставляю нарушителя моего спокойствия теснее прижаться ко мне. Остро ощущаю его наготу и силу его желания, вдавливающуюся в мое бедро. На выдохе из меня вырывается целая череда поощрительных и сладостных стонов.

— Велиар… Если бы я только знала, что умру и попаду в рай, я бы давно себя прикончила…

В ответ я слышу гортанный смешок, а после получаю укус, который заставляет меня прогнуться в пояснице. Все мое тело охватывает дрожь. Реакция организма резкая и неумолимая: грудь наливается и тяжелеет, а жидкая лава, которая в данную секунду заменяет кровь в моем организме, от сладостной пульсации заставляет либо сильнее сжать ноги и спрятать чувствительное место, к которому уже тянется жадная мужская рука, либо полностью отдаться на милость победителя и позволить без остатка снести мне крышу.

Под небольшим давлением я всё-таки позволяю руке проскользнуть ниже и проникнуть в меня пальцами. От головокружительных ощущений я издаю звук, похожий на рычание, высказывая в нем экстаз и мольбу ни в коем случае не прекращать ласки. И получаю в ответ поощрительный поцелуй, заглушающий мои стоны.

— Велиар, пожалуйста…

Терпеть сладостную пытку больше нет сил. Умелые пальцы так хорошо знают мое тело и реакцию на определенные движения, что пик наслаждения уже рядом. Я, как утопающий, хватающийся за соломинку, вцепляюсь в плечи парня, вонзив в него свои ноготки. Я думаю, что вот-вот умру снова, если сию же минуту не получу желаемого, поэтому начинаю помогать своими бедрами, чтобы поскорее избавиться от быстро растущего напряжения.

Я так поглощена мужчиной, творящим с моим телом что-то невообразимое, что не сразу соображаю, что к нам присоединилась еще одна рука. Третья, которой теоретически быть не должно. Рука не менее голодная, чем две предыдущие. Она по-свойски движется от моего бедра к округлостям груди, на секунду, как бы невзначай, задевает сосок, а после огромной пятерней хватает меня за подбородок и притягивает к не менее голодным и горячим губам. Я тону в жадном неистовом поцелуе, более грубом и требовательном, едва не подавившись умелым языком. И в этот момент, получив первый в своей жизни оргазм, распадаюсь на атомы, на тысячу частиц, и на пике наслаждения широко раскрываю глаза…

— Госпожа, послушайте…

Шок и неверие скрутили мои внутренности в тугой узел, и я со всей силы запустила хрустальным светильником в кареглазого адониса.