Андрей Плеханов: Человек человеку – кот

Галлахер: Бетон не понадобится, господин генерал. Кошки понесут на себе специальный материал – всего его нужно около четырех килограммов. Когда он окажется в нужном месте, мы произведем дистанционный пуск, произойдет химическая реакция, и все десять кубометров заполнятся пеной – легкой, но невероятно прочной. Даю гарантию, что эта пена зафиксирует тектоническую точку в стабильном состоянии на десять лет. А дальше у нас будет время, чтобы предпринять более радикальные меры.

Дама за столом президента Америки (решительно встает): Я протестую! Это негуманно! Несчастные, бедные, беззащитные кошечки! Представьте, как они будут страдать в этой ужасной темноте! Когда эта ваша пена будет вспениваться, кошечки непременно пострадают! Их задушит насмерть, они не вернутся!

Гей за столом президента: Да, да, это незаконно! Мы не можем на это пойти, пока не получим письменного согласия животных.

Дж. (громко, уверенно): Это не проблема, все уже решено, письменное согласие животных обеспечим. Плюс пожизненная пенсия всем близким родственникам кошек-рейнджеров.

Президент России: Все участвующие в операции животные будут награждены орденами и медалями.

Тимофей: …Посмертно.

Галлахер (поднимает руки): Господа, не волнуйтесь! Ни одно животное не пострадает. После того, как кошки прибудут в пещеру, полезный груз автоматически отстрелится с их спин и они вернутся по тоннелю обратно.

Дама (закатывает глаза): Отстрелится! О Боже, какое варварство!

Галлахер (с легким раздражением): Ну хорошо, не отстрелится. Отвалится. Упадет. Осыпется. Сделаем все, что вы захотите. У нас мало времени, господа, нужно решать проблему.

Президент России: Извините, но все это звучит достаточно, я бы сказал, нереально. Я немножко разбираюсь в поведении животных, у меня у самого есть две собаки… или три… Мне кажется, что кошка – слишком э… как это сказать… недисциплинированное создание, чтобы адекватно, в полном, я бы сказал, объеме выполнять возложенные на нее государством задачи.

Драгин (вытягиваясь на месте и отдавая честь): Товарищ Президент России, разрешите доложить! Специально в вышеуказанных целях мы нашли и привлекли крупнейшего специалиста нашей родины в области кошковедения – Тимофея Павлоффа.

При словах «нашли и привлекли» Тимофей Павлофф вздрагивает и оглядывается.

Дж.: Для нас большая честь – работать с самим господином Павлоффым. Возможно, это лучший специалист на планете в области бихевиористики кошачьих…

Президент Америки (улыбается, демонстрирует безупречные зубы): О, очень приятно, профессор Павлофф! В каком университете вы работаете?

Тимофей: Пардон, я не профессор.

Президент России (улыбается, стараясь не демонстрировать зубы): А кто?

Тимофей: Клоун. Бывший.

Президент России (деликатно кашляет в кулак): Понятно… Что ж, очень интересно. А каков сейчас род вашей деятельности?

Тимофей: В основном бутылки собираю.

Харри и Тимофей сидят в лаборатории Галлахера, перед ними две бутылки «Миллера», на коленях у каждого по одному коту. Коты недружелюбно присматриваются друг к другу, щурят глаза, топорщат усы.

Харри (чешет за ухом черного кота): Черт возьми, Тимми, мне стоило больших трудов настоять, чтобы тебя включили в нашу программу. Зачем ты ляпнул там, на совещании, что собираешь бутылки?

Тимофей (гладит полосатого кота без правого уха): Я всегда говорю только правду, чтобы потом не путаться. Что бы я им сказал – что я профессор?

Харри: Сказал бы как есть, что ты гениальный дрессировщик.

Тимофей: Я уже не дрессировщик, Харри. Я куча дерьма. После той авиакатастрофы в штате Jackutia в девяносто восьмом, когда погибли все мои кошки… Ты представляешь, Харри, наш чертов самолет падал с высоты шести километров. Один двигатель загорелся, а остальные отказали, заклинило элероны, не выпускалось шасси, кончилось топливо, упало давление в салоне, отломился хвост. Пилот пытался дотянуть до аэродрома, говорил, что ничего страшного, но я понял, что мы неминуемо упадем. Было так холодно, Харри, так холодно… (отхлебывает из горлышка, слеза мужественно стекает по щеке). Если бы не пожар двигателя, я бы замерз насмерть. Что мне оставалось делать, Харри?! Что? (громко шмыгает, икает).

Харри: Я очень сожалею, дружище. У тебя не было парашюта?

Тимофей (тыкает пальцем в грудь Харри, говорит хриплым шепотом): Я летел на гастроли. Я и мои двадцать две кошки. В маленьком древнем самолете TU-154m. Если бы у меня был парашют, я бы прыгнул, понимаешь? Взял бы с собой пять кошек… нет, десять… и прыгнул бы к такой-то матери. Пусть бы я погиб, лишь бы они выжили… Но в русских самолетах не положено парашюта. И я решил спасти их. Мы снижались, высота была около трех километров. Я начал выкидывать моих кошек. Кошки хорошо приземляются, они всегда встают на четыре лапы. Восемь моих кошек падали с пятого этажа, и ничего с ними не случилось. Я открыл клетки, стал брать кошек одну за другой и кидать их вниз через дыру – туда, где совсем недавно был хвост самолета. Я был уверен, что большая часть их спасется. Я выкинул их всех. Они исцарапали мне руки и лицо, кожа свисала клочьями, я был весь в крови…