Андрей Плеханов - Царь муравьев

Я просыпаюсь от того, что меня теребят за плечо. Всю ночь я промучился, выслушивая несуществующие шаги, и не дождался их. И, как обычно, в конце концов отрубился, и проспал завтрак.

Все как обычно, кроме того, что расталкивает меня Максим Олегович собственной персоной.

И он говорит:

– Дмитрий Андреевич, просыпайтесь. За вами придут минут через пятнадцать., собирайте вещи.

Я хочу спросить доктора, кто именно за мной придет, но пока сонно промаргиваюсь, он исчезает. Больше я не увижу его никогда.

Вот и всё, думаю я, за мной сейчас придут. Придут, сволочи. Так долго заставили мучиться – не могли придти раньше? Всё, всё, конец рассказа. Финал подкрался незаметно.

Я вяло и бестолково кидаю свои вещи в два больших целлофановых пакета – понимаю, что мне они больше не понадобятся. Протягиваю пакеты двум корешам-Серегам – вдруг что-то из этого хлама им пригодится. Сереги принимают пакеты, улыбаются, блестят металлическими зубами, говорят какие-то слова, но я не понимаю ничего. Петя коряво торчит из угла, теребит пуговицы, беззвучно говорит об отце шофере Чумакове. Я с головой утонул в омуте, вырытым мною лично, заполненном мутной жижей, отходами моей умственной жизнедеятельности. Плохо мне, совсем плохо. Я, как ни странно, привык к психушке, и страшно ее покидать, не ведая, что будет дальше. Я механически одеваю джинсы, рубашку, свитер и дубленку, принесенные услужливым, почему-то испуганным санитаром. Молча бреду за ним по коридору, ставшему уже почти родным. Чудится, что воняет хлоркой, лекарствами, мужским потом и сигаретным дымом. Чудится, конечно. Я не доживу до того дня, когда восстановится мое обоняние.

За мной пришли днем. Почему-то это кажется мне зловещим знаком.

Я ждал их ночью. Я – сова, и ночь для меня лучше дня.

В вестибюле гостиницы ждут два типа в синих лыжных куртках. Высокие, худые, спортивные, блондинистые. Глаза-ледышки, никаких эмоций на каменных лицах. Очень они мне не нравятся. Я даже не уверен, что они подлизы – разучился распознавать фрагрантов за недели, проведенные в дурке взаперти.

Я хотел бы увидеть кого-то мало-мальски знакомого. Даже Вадима – я и ему бы обрадовался. А эти два типчика – знаете, кого они мне напоминают? Чистильщиков. Только они новые чистильщики. Чистильщики Ганса.

– Добрый день, – говорю.

– Где вещи? – не здороваясь, спрашивает один. Сдались им эти вещи…

– Нету, – говорю. – Не нажил. Гол, как сокол, последнюю рубаху до дыр сносил.

– Хохмить будем? – интересуется второй. – Так и не выбили из тебя дурь?

– Скорее, вбили, – отвечаю. – Но вы не бойтесь, я не буйный, бросаться не буду. Гарантирую.

– Вижу, что не будешь, – говорит первый, при этом громко шмыгает носом, и я убеждаюсь, что он подлиза. – Поехали.

– Куда?

– По пути расскажем.

– Ладно, поехали…

Мы выходим на морозец, идем по территории больницы. Эти двое идут впереди, даже не оглядываются – то ли уверены, что я не смогу сбежать, то ли им глубоко наплевать на меня. Скорее всего, и то и другое. За воротами стоит машина – я едва не падаю, когда вижу ее. Стою, открыв рот, и тупо таращусь.

Моя «Хонда».

– Антон, – коротко говорит один из них, тот что повыше, и тыкает пальцем себя в грудь. – А это – Валера, – показывает на другого. – Тачку водить не разучился?

– Что, мне сразу за руль?

– Это уж как пожелаешь.

Смотрю на свои руки – они трясутся так, словно я неделю пил самогон с утра до ночи. Антон тоже смотрит и тоже понимает.

– Да, доктор, шофером тебе сегодня не быть – расшибешься не вовремя. Ладно, сам сяду. Держи документы – без прав лучше не ездить, сам понимаешь.

Он достает из внутреннего кармана водительские права и два паспорта – мой, обычный, и заграничный – почему-то новенький, только что оформленный. Я чуть не роняю все это в снег – так дрожат руки.

Зачем они пригнали мою машину? Что значит: «расшибешься не вовремя»? А когда вовремя? Сейчас меня посадят в «Хонду», отвезут куда-нибудь на окраину, придушат и столкнут вместе с машиной в овраг, изобразив автокатастрофу? Но для чего тогда новый загранпаспорт? На языке моем крутятся сразу два вопроса: «Вы меня убивать везете?» и «Зачем вы сделали мне новый загранпаспорт»? Выбираю вопрос второй, как более нейтральный.

– Зачем сделали новый загранпаспорт? – спрашиваю.

– А у тебя старый через полгода кончается, – объясняет Валера. – «Шенген» с таким не оформят.

Открываю паспорт, там стоит виза месячной давности в Нидерланды. Красивая такая, на всю страницу, зеленая, сверкающая, голографическая. Ага… Это означает, что меня отправляют почетным послом фрагрантов в Голландию, в Амстердам. Предположение сие звучит настолько нелепо, что я немедленно выпаливаю оставшийся вопрос: