Виктор Тарасов - Охота на кентавра (сборник)

— Вдруг раздался скрип двери и детский голос: «Мама, можно я пойду гулять?».

Юлиус подскочил на месте и уставился на дверь, но потом понял, что все эти разнообразные звуки издает робот.

— Ночные духи уже вышли на охоту, как говорит твоя няня, — сказал женский голос.

— Я немного посижу на крыльце с Давидом, — дверь снова хлопнула. Молчание.

— Мальчишка становится настоящим разбойником, а ты молчишь, словно не отец.

— Дэви! — приглушенный детский крик и далекий лай собаки.

— Мальчишка похож на всех местных разбойников вместе взятых, послышался глухой мужской голос.

— Юлиус! Как ты можешь?

— Мне стыдно соседей, — сказал муж.

— Но я же объясняла, что кто-то из моих предков был из дионян…

— Кто именно — позабыла?

— Гены их сильнее, поэтому признаки могут проявляться внезапно, через несколько поколений.

— Но я же не могу объяснять каждому прохожему про особые гены моей жены! — Стук двери. Женский плач.

— Заткнись, заткнись, — закричал юноша, лицо его горело. — Ты все это носишь в себе? Ну, ладно, допустим. Сейчас скажи мне, вернее — вспомни обстоятельства, при которых я покинул дом семь лет назад.

— Вы же сами знаете, Юлиус!

— Знаю, но… забыл. Я ведь не робот серии А, чтобы помнить!

— Вы запретили мне говорить.

— Когда запретил? Кому?

— Когда уходили. Запретили говорить вашему сыну.

— Но я же не сын. Я Юлиус, твой хозяин! Ха-ха!

— Я знаю, и все-таки я сомневаюсь.

— Да, скрипун, ты сомневаешься, значит, ты становишься человеком! Сам не уверен, а обращаешься ко мне как к Юлиусу-отцу, играешь роль, которая тебе больше всего нравится? Ну, ладно, а сейчас о деле. Я Юлиус-отец, приказываю тебе восстановить сцену моего ухода из дома семь лет назад. Лупоглазый скрипун, — юноша заметил, что эта присказка влияет на поведение Флинта.

Шорохи, шорохи, стук.

— Вы уже пришли за мной? — усталый голос отца. — А как вы узнали?

— Деревья сказали. И ветер, — невнятное дионянское произношение.

— Да, в эту ночь мне было особенно плохо. Я уже собирался послать Флинта за вами.

— Ночью нельзя. Нужно идти самому и днем, когда светло.

— Флинт, помоги мне одеться. Никогда не думал, что мне придется так умирать. Я, наверное, виноват перед вами? Часто был грубым и жестоким?

— У нас нет обиды на тебя. Виноват. Я всю ночь думал: виноват перед вами, перед женой, перед сыном. Очень нетерпимым был.

— Вечный ветер уравняет твою вину и их обиды.

— Ну, я готов, пойдемте. Флинт, содержи хозяйство в порядке, пока… я не вернусь. А если задержусь и раньше придет мой сын, пусть он будет твоим хозяином, служи ему, как мне служил, и пусть он не заметит разницы…

— Прощай, — скрип ступеней…

— Довольно, все ясно! — закричал юноша, он испытал новый удар по самолюбию. Отец всю жизнь был грубым и высокомерным человеком, с презрением относился к местным жителям, а под конец, перед смертью, сломался и ушел умирать к ним, ради ничтожной надежды превратиться в растение. Какой стыд! Вот почему он запретил роботу говорить о своем уходе даже сыну.

— Ну, лупоглазик, у тебя не голова, а… динамит.

— Прикажете забыть, хозяин?

— Я подумаю, что делать с твоей головой.

— Мне бы лучше забыть, хозяин. А то… очень много для меня, ваши голоса все время живут во мне, страдают, зовут…

— Катись, довольно на сегодня!

Юлиус плохо спал в эту ночь, заснул только под утро, но тут пришел Флинт и стал будить его:

— Хозяин, на поле пора!

— Ты с ума сошел. Какое поле? Я в отпуске.

— Окучивать нужно.

— Лупоглазый скрипун, милый, отстань!

— Вы так и раньше говорили, но я должен будить!

— Пошел к черту, старая жестянка, я тебя уничтожу!

— И так вы говорили, но вставать нужно.

— Я не отец и работать не обязан…

— Это отговорки, поле ждет.

Юлиус выругался, видимо, ничего не поделаешь, он встал. На поле, на свежем воздухе, он почувствовал себя несколько лучше. Он вспомнил последние слова отца: «Служи, как мне служил, пусть он не заметит разницы…» — это и сбивает с толку робота, поэтому он и принимает меня за отца. Некоторое время они работали молча, юноша — без всякого желания, за время пребывания в чиновниках он успел потерять вкус к физической работе.

— Поле ты содержишь в порядке, молодец. Хотя… — Юлиус выдернул великолепный куст ботвы, корнеплод был маленький, выродившийся. Ни о каком урожае осенью не приходилось и думать. — Хотя некоторые мелочи ты упускаешь. Исполнитель ты хороший, а хозяин плохой.