Уолтер Уильямс - Дни искупления

Лас-Энимас тоже слыл местом неважнецким. Он более или менее смахивал на Пикетуая: с такими же ржавыми железными крышами, взбирающимися по склону голого хребта, такими же выброшенными автомобилями, ржавеющими под открытым небом. Возможно, здесь насчитывалось больше глинобитных домов, но основное отличие было не архитектурное, а национальное. Если в Пикетуая жили обедневшие потомки англичан, то здесь — такие же малоимущие потомки испанцев.

Никто и никогда не проводил границ, не устраивал никакой формальной сегрегации, не устанавливал никаких ущемляющих национальные права законов, не натравливал никаких Джимов Кроу. Всегда существовали исключения, смешанные браки. Англоязычные бизнесмены женились на испано-язычных женщинах, чтобы получить доступ на «испанский» рынок. Дети от таких браков сами определяли свою национальную принадлежность. Оба квартала получили названия от реки Колорадо, которую испанцы называли Эль-Рио-де-лас-Энимас-Пердидас-эн-Пургаторио, а англичане — Река Потерянных Душ в Пургатории; Пикетуая — искаженное от французского Пургатуар, которое, в свою очередь, пошло от испанского Пургаторио. Лорен никак не мог уразуметь, как названия соседних кварталов маленького городка в юго-западном штате Нью-Мексико связаны с рекой Колорадо, но в таком случае и другие районы также названы неправильно. Например, соседний район Лорена, Розовый холм. Откуда там розы? Да и холмом его не назовешь. Этот район — для более состоятельных англичан. А его испанский двойник Порт-Рояль? И порта нет, и королевского ничего. Здесь жили Киприано и другие состоятельные испанцы. Горстка городских чернокожих обитала у африканской баптистской церкви на ничейной территории к северу от Пикетуая. Никто и никогда не заводил разговор о таком расселении жителей Аточи, да и ни к чему все это.

Власть в городе распределялась точно также. Шеф полиции всегда был из англичан, его заместители — из испанцев. В муниципалитете всегда президентствовал испанец, а председателя местного отделения Демократической партии вот уже в течение столетия поставляла семья Фигурационов. Мэры же испокон веков выбирались из англичан, во всяком случае, пока Эдвард Трухильо, сперва баллотируясь, а затем совершив небольшой политический переворот, не был избран не просто первым в истории города испано-язычным мэром, но и первым республиканцем с 90-х годов прошлого века.

Незыблемые границы начинали рушиться. Это не на шутку тревожило Лорена.

Лорен медленно ехал вниз по растрескавшемуся асфальту улицы Цедар в Лас-Энимасе. Он миновал маленькую глинобитную часовню с голубыми дверями и окнами, что символизировало посвящение Виргинии. На чьем-то газоне стоял миниатюрный культовый домик, обозначая место, где во время Депрессии собрались несколько семей из северной Мексики, чтобы работать на шахте. Мнимые католики — Боб Сандовал окрестил бы их еретиками, — они принадлежали к небольшой секте, чья вера немного расходилась с католической и которую вышвырнули из Испании в XVII веке. Еще одна из сорока одной церкви Аточи, приветствующих всех при въезде в город.

У тротуара стояла пыльная машина с техасским номером. Она была припаркована как раз там, где Лорен ожидал ее увидеть. Он списал номер машины, проверил с помощью компьютера наличие водительских прав и повернул к дому.

Он прошел через гостиную к телефону на кухне и набрал номер Киприано. Затем нажал кнопку автоматического набора.

Дэбра наполняла кофейник из термоса, где обычно хранилась свежая вода. Она откинула с лица свои прямые волосы и, сощурившись искоса, взглянула на Лорена.

— А Джерри? — спросила она.

Лорен весело рассмеялся.

— Я совсем закрутился с этой работой. Через минуту поеду за ним.

Она понимающе кивнула.

— Ты выяснил, кто это?

— Думаю, да.

Киприано ответил только на четвертый звонок.

— Домингос, — послышался сонный голос.

Лорен усмехнулся в трубку.

— Yandale, bubba, — сострил он.

На том конце провода надолго замолчали.

— Неплохая шутка, шеф. Сейчас, черт возьми, шесть утра.

— Я выяснил, кто грабанул «Медную страну». Но мне к семи нужно в церковь и я не смогу сейчас заняться этим делом.

— Подожди, я возьму карандаш, шеф.

Снова Лорен замер в томительном ожидании.

— Ладно, шеф. Стреляй, — вздыхая, сказал наконец Киприано.

— Помнишь своего кузена Феликса?

И вновь ни звука в ответ.

— Это мой кузен со стороны жены. Ты хочешь сказать, что он ограбил «Медную страну»?