Дмитрий Колосов - Крысиный Волк

— Где-то здесь, — пробормотал Ламю, поднимая голову, — должны быть вентиляционные шахты. Они непременно есть в любом большом здании.

— Да, — подумав, согласился я.

— Шахты связывают между собой уровни. — Ламю рывком поднялся. — Мы должны попытаться найти их.

Я кивнул, но не испытывал ни малейшего желания подняться. Ламю уловил мое настроение.

— Вставай! — велел он.

— Может быть, я подожду тебя здесь?

— Нет, мне понадобится твоя помощь. Накрепко стиснув зубы, я встал сначала на четвереньки, потом в полный рост.

— Ну, куда теперь? Грохнул еще один взрыв.

— Думаю, сюда. — Террорист увлек меня по коридору. Он имел некоторое представление об устройстве зданий, и вскоре мы действительно вышли к серебристой, прямоугольного сечения трубе, подобной той, за какой я прятался, когда убегал от Бааса. Труба вылезала из пола и, змеясь, убегала вверх.

— Отлично! Внутри наверняка есть скобы. Сейчас мы все устроим. Отойди-ка!

Не дожидаясь, пока я исполню приказ, Ламю поднял излучатель и направил его на трубу. Зеленый луч с треском впился в металл. Через несколько мгновений в блестящей поверхности появилась небольшая дырочка. Тогда Ламю повел излучатель чуть влево. Он продолжал свою работу до тех пор, пока не очертил неправильной формы окружность, по размерам вполне достаточную, чтоб в нее мог пролезть человек. После этого террорист ударом ноги вбил металлическую заплату внутрь. Пахнуло затхлостью. Засунув руку в трубу, Ламю принялся шарить там. На лице его расцвела торжествующая ухмылка.

— Ну вот, скобы на месте. Теперь твоя очередь, Бонуэр. Сейчас ты по трубе поднимешься наверх и прикончишь этого парня.

Его предложение не вызвало у меня восторга.

— Я не полезу.

— Еще как полезешь! — процедил Ламю. — В противном случае я буду отрезать от тебя по маленькому кусочку. Это долго и очень больно, Бонуэр. Поверь на слово. Я знавал людей, которые испытали подобное.

— Но как я смогу выбраться из трубы?

— Так же, как в нее и попадешь. Я дам тебе излучатель, и ты прорежешь точно такую же дыру. Решайся, но быстрее, времени у нас в обрез!

Террорист грозно взирал на меня, поигрывая смертоносным оружием.

— Хорошо, согласен.

Что, простите, мне еще оставалось делать?

Ламю воспринял мое согласие как должное.

— Вот и отлично! Мне нравится, что ты ведешь себя разумно. — Террорист поставил излучатель на предохранитель и, аккуратно подав его мне, тут же извлек второй. — Сунь его за пояс. — Я медлил, и Ламю прибавил, играя желваками: Будет обидно, если у тебя возникнут глупые желания. А теперь слушай. В твоем распоряжении минут двадцать. За это время ты должен добраться до нашего противника и прикончить его. Я постараюсь отвлечь его внимание. Ты все понял?

— Да.

— Тогда ступай.

Делать было нечего. Шагнув к трубе, я нерешительно сунул голову в отверстие. В ноздри ударил щекотливый запах металлической гари, сухости и тлена.

— Давай! — подстегнул Ламю.

— Иди к черту, умник!

Пошарив рукой по стене, я нащупал скобу. Я чуть подтянулся, достал до второй и медленно втащил тело в трубу. В тот же миг под моими ногами блеснул импульс.

— Ты что, сдурел?! — взвыл я. Труба ответила гулким эхом.

— А что, по-моему, очень неплохая идея, Бонуэр! — глухо хохотнул невидимый мне Ламю. — Пожалуй, время от времени я буду постреливать, целясь все выше. Полагаю, это заставит тебя двигаться побыстрее.

— Скотина! — пробормотал я.

Теперь, когда у меня был излучатель, можно было попробовать сквитаться с этим пижоном, но вряд ли мне удалось бы поразить его вслепую. Зато расплата последовала бы немедленно.

Я нащупал еще одну скобу и крепко ухватился за нее. Теперь и ноги, и руки имели опору, я почувствовал себя уверенней и сделал первый шаг. Ламю больше не стрелял. Очевидно, он понял, что я исполняю его приказ, и успокоился. А я начал карабкаться вверх.

Поначалу очень много неудобств доставляла темнота. Спустя какое-то время мои глаза освоились, и я, хоть и не без труда, но различал тускло светящиеся в пыльном полумраке скобы. Однако все это было возможно лишь до тех пор, пока до меня достигал свет из отверстия, проделанного Ламю. Как только оно осталось далеко внизу, темнота плотно обхватила меня. Она была неприятна сама по себе, порождая чувство неуверенности, знакомое каждому, кто ходил по густому безлунному лесу. Вдобавок к этому прибавлялось ощущение замкнутого пространства, именуемое клаустрофобией, что не совсем верно. Клаустрофобия может охватывать и в огромном помещении, ее вызывает наличие стен. Чувство, давившее на меня, было порождением бездны, таящейся под ногами. Я имел все основания предположить, что вентиляционная шахта соединяет двенадцать уровней, а значит, под ногами у меня была пустота, протяженность в двести футов. При падении с такой высоты человек превращается в отбивную. От одной мысли об этом я начинал испытывать неприязнь к жареному мясу.