Юрий Никитин - Последняя крепость

Гений экономики и военной стратегии умел концентрировать внимание на главных вопросах, не обращая внимания не мелочи. Одной из таких мелочей было пренебрежение чувствами населения. Тем более не всего населения, а крохотнейшей части его необъятного царства, в далекой и крохотной Иудее…

Служанка традиционно принесла кувшин уже с вином и два новых кубка, престарелые философы неспешно потягивали охлажденное вино, Неарх первым насторожился, вытянул шею. Гургис проследил за его взглядом. На холм поднимался величественный старик, одежды разорваны, волосы и борода в беспорядке.

Мататьягу, вспомнил Гургис. Имя довольно редкое, потому и запомнил этого горца, что много лет тому забирал из гимназии своего сына.

Горец изменился мало, только редкая в те годы седина совсем посеребрила голову и почти все волосы в такой же роскошной бороде, что по-прежнему закрывает всю грудь.

Горец еще издали воскликнул:

– Но почему? Почему?.. Я редко покидаю свое село, но сыновья мои побывали в других странах: там блюдут свои обычаи, поклоняются своим богам, священники исполняют свои обряды… И во всех землях и народах, подвластных эллинскому миру, никто не притесняет другие верования. Так почему же истребляют нас, иудеев? Почему нам нельзя соблюдать свои обычаи и молиться своему Богу?

Неарх и Гургис переглянулись, Неарх отвел взгляд, а Гургис ответил с неловкостью:

– Ты старый человек, должен понимать.

– Что я должен понять?

– То, что записано в ваших книгах, – сказал Гургис. – Когда-то они были и моими, но я не могу смотреть на греков и другие народы свысока и говорить себе, что я лучше их просто потому, что я – иудей, а они – нет. Это нехорошо, безнравственно и просто… глупо. Но иудеи держатся за эту идею, а другие народы за это их ненавидят.

Неарх поднял взор, вздохнул и развел руками:

– Антиох, конечно, не сахар. Он поступает… нехорошо. Но его вынудили своим упрямством и сопротивлением.

– Мы исправно платим налоги!

– Подчиняясь силе, – напомнил Неарх. – Только силе. Но вы также считаете только себя избранным народом, а остальных – свиньями, среди которых приходится жить, с которыми приходится считаться, как с дикими и опасными животными, но которых можно обманывать, брать их имущество, перед которыми не обязательно держать слово… И вы полагаете, другие народы с этим смирятся? Все проглотят оскорбление?

Мататьягу попытался сказать слово, но из горла вырвался лишь слабый хрип. Он закашлялся, махнул рукой, на глазах выступили слезы.

– Вас не любят, – закончил Неарх печально и с некоторым сочувствием. – Не любят в ответ на ваше отношение. Потому лучшие и наиболее совестливые из иудеев отринули вашу злобную религию и обратились к светлой эллинской, в которой все народы свободны и равны. Потому множатся в ваших городах и селах эллинские храмы, потому ваши юноши так охотно обучаются в наших гимназиях…

Мататьягу брезгливо передернул плечами. Лицо его было бледным и решительным. Гургис чувствовал, как вино, хоть и сильно разбавленное, постепенно делает мысли легкими, а взгляд на мир становится все более отстраненным и философским.

– Перестань надрывать сердце, – посоветовал он. – Кстати, хоть ты и в возрасте, но у нас даже престарелые мужи занимаются атлетикой. А ты что-то слишком костляв, дружище. Тебе надо позаниматься с нашими атлетами… У тебя широкие плечи, неплохая грудь, нужно только выпрямить ее и нарастить немного мяса. Я имею в виду не просто мяса, а хороших мускулов. Ты посмотри на этих атлетов! Какие красавцы, не так ли?

Мататьягу проследил за его рукой. Из залитых солнцем дверей гимназии вышли обнаженные до пояса пятеро юношей. Тугие мышцы красиво играют под чистой здоровой кожей, они весело хохотали и толкали друг друга. Грудные мышцы, развитые специальными упражнениями, эффектно взбрыкивали при малейшем движении мускулистой руки, а на животе у каждого красиво выступают по шесть кубиков.

– Позор, – глухо сказал Мататьягу.

– Почему? – удивился Гургис. – Позор быть красивым и сильным?

Мататьягу сказал горько:

– У них только тело красивое и сильное.

Неарх подсказал:

– В здоровом теле – здоровый дух.

– Мы не вмешиваемся в ваши дела, – прошептал Мататьягу. – Почему вы вмешиваетесь в наши? Эти юноши, я узнал их, сыновья моих старых знакомых… Они должны сидеть сейчас за изучением Торы, а не состязаться, кто дальше прыгнет, кто дальше метнет диск!