Юрий Никитин - Последняя крепость

Самария так вообще эллинизировалась так быстро и полностью, словно всю жизнь ждала прихода греков. Все, что строится, делается по греческим образцам, даже если строят самые что ни есть иудейские плотники и каменщики. Ни одного дома, ни одного общественного здания не возводится по старым меркам, все-таки даже самый малограмотный плотник в состоянии отличить хорошую постройку от лучшей.

Уже и в дальних селах иудеи из числа крестьян начинают пользоваться двумя именами: иудейским и греческим. Но постепенно даже они опускают иудейские и начинают пользоваться греческими во всех случаях. Иудея эллинизировалась, и, слава богам, молодежь с восторгом приняла и высокую культуру эллинов, и отношение к человеческому телу, такое непривычное для иудейского мировоззрения.

Сменится два-три поколения, это миг для народов, и здесь забудут о таком народе, как иудеи, как уже забыли об ассирийцах, перед которыми трепетал весь мир, или о филимистянах.

Люди простые знают только жизнь своего села, торговцы знают намного больше, но только мудрецы и философы могут помнить о делах настолько далеких, что они уже в легендах, но все это было, было. Много столетий тому Израиль был завоеван ассирийцами, и большая часть его населения была рассеяна. Иудея сохраняла самостоятельность примерно еще одно столетие, после чего и она была завоевана вавилонянами, наследниками ассирийцев, а народ Иудеи подвергся изгнанию.

Хотя Иерусалим был захвачен и Храм разрушен, народ Иудеи, который стали называть еврейским, сохранил целостность в Вавилонии, а когда Персидское царство одержало верх над Вавилонским, евреям позволили вернуться в Иерусалим и восстановить Храм. Изгнание длилось всего полвека, однако большинство евреев так и осталось в Вавилоне.

Если раввины упирают на то, что удалось снова сохранить народ, мудрецы в первую очередь не забывают о цене, какую заплатили евреи. То, что лишь пятую часть удалось посулами и угрозами выманить из богатой и щедрой Вавилонии, это еще не самое тяжелое. Но практически все евреи уже успели обзавестись семьями с местными, и вот раввины обходили дома с воинами за спиной и силой разлучали семьи. Еврей должен брать в жены только еврейку, другие считаются незаконными, их следует выгнать за пределы страны вместе с их детьми…

Плач и стон стояли по всей земле израильской, но раввины были неумолимы, а народ, привыкший им повиноваться, снова принес семейное счастье в угоду… в угоду незримому богу, желания которого раввины трактуют то так, то эдак. Зато все соседние племена воспылали ненавистью к народу, жрецы которого заявили, что люди других народов недостаточно хороши, чтобы иметь высокую честь войти в семью евреев.

И вот сейчас эта несправедливость заканчивается. Все народы отныне равны. Нет лучших и худших.

В теплом воздухе звонко стрекочут цикады, сладко и пряно пахнут оливы, хлеба, даже земля пахнет странно и причудливо, словно старым добротным медом.

Служанка принесла кувшин с охлажденным вином, второй кувшин с ледяной водой и два серебряных кубка, Неарх поблагодарил, как хорошо воспитанный грек, сам налил вина Гургису и разбавил водой, выказывая уважение, затем наполнил свой кубок.

– Хорошо… Боги в лучшие минуты жизни создали этот напиток…

– Да уж, это прекрасно!

Они смаковали вино и благожелательно посматривали в сторону рощи, там иудейские юноши трудолюбиво постигают азы эллинской философии. Еще чуть дальше, на соседней лужайке, немолодой грек увлеченно трактует теоремы Эвклида и Пифагора, а дальше в просвете между деревьями видно скульптора Курция, он рассказывает о божественной гармонии, что пронизывает весь мир, и что задача скульптора, как истинного художника, уловить и воплотить…

Неарх толкнул Гургиса в бок.

– На них особенное впечатление произвел миф о Пигмалионе.

Гургис кивнул:

– Еще бы! Все эллинские мифы божественно прекрасны.

– Нет, этот в особенности. Догадайся почему!

Гургис подумал, спросил нерешительно:

– Из-за самого акта творения?

– Вот-вот! У них… у нас… словом, у старых иудеев душу в человека вдохнул всемогущий бог, невероятно огромный, незримый, всевидящий. А здесь простой скульптор, который достиг совершенства, сумел сделать то же самое!.. Эллинский миф говорит, что всякий человек, который в своем умении достигает совершенства, уподобляется всемогущему богу и тоже способен на акт творения. Даже такой, как дать душу изваянию из камня. При условии, конечно, что это изваяние совершенно.