Роджер Желязны - Творец сновидений

Или другой мой пациент — корейский военный сирота, который жив и сейчас, благодаря Красному Кресту, Юнеско и приемным родителям, которых у него никогда не было. Он так отчаянно хотел иметь семью, что выдумал ее. И что же? Он ненавидел воображаемого отца и нежно любил воображаемую мать, потому что был высокоинтеллигентным человеком и слишком сильно стремился к полуистинным традиционным комплексам. Почему?

Сегодня каждый достаточно начитан, чтобы знать основные, освященные веками, образцы психических расстройств. Сегодня многие причины этих расстройств устранены — не радикально, как у моего теперь взрослого сироты, но с заметным эффектом. Невротически мы живем в прошлом. Почему?

Потому что наше настоящее направлено на физическое здоровье, безопасность и благополучие. Мы уничтожили голод, хотя сирота в глуши охотнее примет пачку пищевых концентратов от людей, которые о нем заботятся, чем горячую еду из автоматического устройства.

Физическое благополучие является теперь правом каждого человека.

Реакция на это встречается в области ментального здоровья. Благодаря технологии причины многих прежних социальных проблем исчезли, а с ними ушли многие причины психических бедствий. Но между черным вчера и белым завтра огромное серое сегодня, полное ностальгии и страха перед будущим, что выражается не в материальном плане, а представлено упрямыми поисками исторических моделей тревоги.

Коротко прожужжал телефон. Рэндер не услышал его за звуками симфонии.

— Мы боимся того, чего не знаем, — продолжал он, — а завтрашний день нам полностью неизвестен. Области моей специализации в психиатрии тридцать лет назад еще не существовало. Наука способна так быстро развиваться, что становится подлинным неудобством — я бы даже сказал — бедствием для общества, и логическое следствие — полная механизация всего в мире…

Он проходил мимо стола, когда телефон зажужжал вновь. Рэндер выключил микрофон и приглушил музыку.

— Алло!

— Сент-Морис.

— Давос.

— Чарли, ты страшно упрям!

— Как и ты, дорогая Джилл.

— Мы так и будем спорить об этом?

— Не о чем спорить.

— Ты заедешь за мной в пять?

Он поколебался.

— Ладно, в пять.

— Я сделала прическу. Хочу снова удивить тебя.

Подавив смешок, он осведомился:

— Надеюсь, приятно? О'кей, до встречи. — Он подождал ее "до свидания" и выключил связь.

Рэндер сделал окна прозрачными, выключил свет на столе и посмотрел на улицу.

Небо серое, медленно падают хлопья снега, спускаются вниз и теряются в беспорядке…

Открыв окно и высунувшись, он увидел место, где Иризэри оставил на земле свою последнюю отметку.

Он закрыл окно и дослушал симфонию. Прошла неделя с тех пор, как он сделал "слепую спираль" с Элиной. Встреча с ней была назначена через час.

Он вспомнил, как пальцы Элины прошлись по его лицу, легко, как дуновение ветерка, изучая его внешность по древнему методу слепых.

Воспоминание было очень приятным — непонятно почему.

Далеко внизу тускло блестело пятно вымытой мостовой. Под тонким налетом белизны оно было скользким, как стекло. Сторож при здании поспешно вышел и набросал на пятно соли, чтобы кто-нибудь не поскользнулся и не покалечился…

***

…Зигмунд был ожившим мифом, Фенрисом. После того, как Рэндер велел миссис Хиджис впустить их, дверь стала открываться, потом вдруг распахнулась, и пара дымчато-желтых глаз уставилась на Рэндера. Глаза глубоко сидели в странно-уродливой собачьей голове.

У Зигмунда не было низкого собачьего лба, идущего слегка покато от морды; у него был высокий грубый череп, отчего глаза казались посаженными даже глубже, чем это было на самом деле. Рэндер слегка вздрогнул от вида и размера этой головы. Все мутанты, которых он видел, были щенятами, а Зигмунд был вполне взрослым, и его серо-черная шерсть имела тенденцию вставать дыбом, и из-за этого он казался больше, чем нормальная собака этой породы.

Он посмотрел на Рэндера совсем не по-собачьи и проворчал нечто очень похожее на "привет, доктор".

Рэндер кивнул и встал.

— Привет, Зигмунд, входи.

Собака повернула голову, понюхала воздух в комнате, как бы решая, вверить или нет опекаемую этому пространству. Затем пес утвердительно наклонил голову и прошел в открытую дверь. Все его раздумье длилось не больше секунды.

Следом за ним вошла Элина, легко держа двойной поводок. Собака бесшумно шла по толстому ковру, опустив голову, словно подкрадываясь к чему-то. Ее глаза не отрывались от Рэндера.