Фриц Лейбер - Веселый город Ланхмар

- Надо приготовиться!

Ухватив свой мешок за горловину, он с размаху обрушил его на мостовую - так, чтобы раскололись не только пузырьки, но и горшок с угольями. Вскоре запахло паленой мешковиной.

Мышелов обнажил Скальпель, а Фафхрд - Серый Жезл, и они устремились вперед. Мышелов размахивал над головой мешком, чтобы раздуть пламя. К тому времени, когда они пересекли улицу Коробейников и ворвались в Обитель Воров, мешок стал огромным огненным шаром. Подпрыгнув, Мышелов зашвырнул его в глубокую нишу над входом.

Раздались вопли охранников.

Привлеченные криками и топотом ног, в коридор высыпали воры-подмастерья - и тут же боязливо попятились обратно при виде двух воинов с яростной решимостью на лицах, которые сжимали в руках длинные и острые клинки.

Один ученик, которому вряд ли было больше десяти лет, немного замешкался. Серый Жезл вонзился ему в грудь, и он умер с мольбой о пощаде на губах.

В глубине послышался тихий звон, от которого почему-то становились дыбом волосы. Двери вдоль по коридору начали захлопываться одна за другой. Фафхрд с Мышеловом жаждали кровавой схватки, но воры, видно, вовсе не стремились скрестить с ними мечи. В коридоре, несмотря на горящие факелы, сгущался мрак.

Добежав до лестницы, воины поняли, откуда он взялся. Над ступеньками клубилось черное облако смога.

Струйки его, материализуясь прямо из воздуха, на глазах удлинялись и принимали омерзительные формы. Они перегородили гигантской паутиной коридор второго этажа - от стены к стене и от пола до потолка, так что Фафхрду и Мышелову пришлось прорубать себе дорогу; по крайней мере именно это померещилось их воспаленным рассудкам. Из седьмой по счету двери впереди снова донесся колдовской звон, который перешел вдруг в насмешливое кудахтанье, не уступавшее в безумии возбуждению друзей. Черная пелена смога сделалась гуще.

На втором этаже Обители Воров тоже не видно было ни одной раскрытой двери. У Мышелова мелькнула мысль, что воры боятся не их с Фафхрдом, а Хрисомило с его колдовскими штучками, пускай он даже защищает Обитель от незваных гостей.

Вход в комнату с картой, из которой вероятнее всего было ожидать нападения, оказалось, преграждала огромная дубовая дверь, обитая сверху донизу железом.

Продвижение воинов замедлилось; струйки смога не пускали их, так и норовили обвиться вокруг ног. Внезапно на полпути между комнатой с картой и логовом колдуна из воздуха возник черный паук ростом с волка.

Мышелов разрубил черную паутину, которая отделяла его от твари, отступил немного назад и прыгнул на паука. Скальпель воткнулся тому промеж восьми только-только проявившихся глаз. Чудище сморщилось, точно проколотый мочевой пузырь, и издохло. В ноздри Мышелову ударила отвратительная вонь.

В следующий миг они с Фафхрдом уже заглядывали в комнату колдуна. Обстановка ее почти не изменилась, разве что кое-чего прибавилось.

На длинном столе яростно фырчали два перегонных куба; их насадки выплевывали змеящиеся струи дыма - не в резервуары, а прямо в комнату. Быстрее болотной кобры, что завидела добычу, эти струи сплетали преграду между воинами и Хрисомило, который опять склонился над волшебным манускриптом; правда, теперь, бормоча, заклинание, он не сводил глаз с Мышелова и Фафхрда, лишь изредка заглядывая в текст.

На другом конце стола, где дыма не было и в помине, устроился Сливикин, рядом с которым восседала громадная крыса. Они походили друг на друга как близнецы, только голова у крысы была поменьше.

В норах у пола сверкали глазки других крыс.

Зарычав, Фафхрд обрушил Серый Жезл на дымный барьер. Но как он ни бушевал, ему не удалось пробиться сквозь паутину смога; мало того, разрубленные им нити потянулись к нему, угрожая запеленать северянина в кокон.

Фафхрд перекинул меч в левую руку, а правой извлек из ножен свой длинный кинжал и кинул его в колдуна. Кинжал пронзил три струи дыма; четвертая и пятая замедлили его полет, в шестой он словно завяз, а седьмая подхватила его, и он бессильно повис в воздухе.

Хрисомило усмехнулся, обнажив крупные резцы; Сливикин заверещал и запрыгал от восторга.

Мышелов швырнул в чернокнижника Кошачий Коготь. Его попытка закончилась еще более плачевно, ибо, отвлекшись, он не заметил подбирающихся к нему струек смога, и те обвились вокруг его боевой руки и шеи. Крысы в норах зашевелились и полезли наружу.

Фафхрду тоже приходилось несладко. Дымные струйки оплели его колени и левую руку и едва не повалили на пол. Пытаясь устоять на ногах, он выхватил из-за пояса кинжал Вланы и поднял его над плечом. В свете факелов призрачно засеребрилась рукоять оружия, тускло замерцало покрытое засохшей крысиной кровью острие.