Пьер Буль: Любовь и невесомость

— А думаешь, мне было приятно? — вмешалась Бетти. — Если ты чувствовал себя, как мячик, то мне казалось, что я теннисная ракетка или это, как его, батут, на котором прыгают акробаты в цирке.

— Я сходил с ума из-за тебя, Бетти. Понимаете, сэр, она все лежала с закрытыми глазами, но по ее лицу я видел, что она все больше удивляется и ничего не понимает. Попробуйте встать, то есть лечь на ее место! Конечно, она была неопытной девушкой, но мое поведение должно было показаться ей очень странным. Дальше так продолжаться не могло. И вот, когда я накувыркался вдоволь, я понял, что одной страстью тут ничего не добьешься, и даже наоборот. Тут нужно было думать, все время думать.

О господи, думать в таком состоянии! Однако другого выхода не было. Когда грубая сила ничего не дает, остается рассудок и хитрость. Но, к несчастью, рассудок это одно, а любовь совсем другое, как вы сами дальше увидите.

Так вот, я перестал мотаться между кроватью и потолком. Мне удалось уцепиться за Бетти. Отдышался я и начал обдумывать свою задачу.

«Я просто болван, — сказал я себе. — Ничего тут трудного нет. Главное, не терять хладнокровия, как со мной сейчас было».

— Слушай меня, беби, — говорю я ей, хорошенько продумав свой план. — То, что с нами случилось, не часто бывает, я это признаю. Но все будет в порядке, надо только немного потерпеть. Мы с тобой в «сателлите». Тяготения больше нет. Надо приспособиться к этим условиям. Как я понимаю, у этой задачи только одно решение. Нам надо сцепиться.

— Сцепиться, Джо? — испуганно говорит она мне.

— Да, сцепиться. Не беспокойся, беби. Я все обмозговал за себя и за тебя. Так вот. Ты сейчас вытянешь обе руки в стороны, словно лежишь на спинке, плавая в море. Правой рукой ты будешь держаться за тот же ночной столик. А левой… погоди! Ты будешь держаться за шнур, который я привяжу сейчас к креслу. Поняла? Тут нет ничего мудреного. Твое дело самое простое. Ты должна держаться, как можно крепче, двумя руками и не думать ни о чем другом. А я уцеплюсь за твои плечи, и ты уж потерпи, если я сожму их чуть посильнее. И держись, что бы там ни случилось!

— Ох, Джо, — говорит она мне. — Не знаю, смогу ли я. Никогда не думала, что моя брачная ночь будет вот такой.

И тут Бетти, должен сказать, поняла, что ей надо тоже постараться. Немного найдется таких сговорчивых женщин. Она меня послушалась, сэр. Легла, как я ей сказал, ухватилась за конец шнура, и я даже подумал, что она похожа на маленькую девочку, которая собралась попрыгать через веревочку… Она меня послушалась даже слишком быстро, сэр, потому что, как я уже говорил и не устану повторять: любовь и рассудок — вещи прямо противоположные. После того как я продумал свой план, мне надо было подождать, чтобы мозги прочистились, а уж потом приступать к делу. Понимаете?

— Я понял вас, Джо.

— Значит, лежит она послушно и ждет терпеливо, тут уж ничего не скажешь. Ладно. Через некоторое время мы снова изготовились. Она крепко держится за два надежных «якоря», а я — за ее плечи. Я уже думал, что нашел правильное решение. Так вот, сэр, я ошибся! У нас ничего не вышло.

— Как это, Джо? Ничего не вышло?

— Это было невозможно. Наш математик объяснил мне, почему, когда я сам уже убедился. Сейчас вы поймете. Ее два сжатых кулачка были вроде двух неподвижных точек. Ладно. Две точки, как он мне потом сказал, определяют прямую, ось. Ее две руки были осью. И мои руки на этой оси нисколько не делали нас устойчивее. А когда есть только одна неподвижная ось, все другие тела могут вокруг нее вращаться: это геометрия. И как вы увидите, наши два тела должны были подчиниться общему правилу.

Это была настоящая акробатика, сэр, такое увидишь только в цирке! Мы держались крепко, я уже не взлетал к потолку. Порядок? Да не очень. Теперь от каждого толчка все мое тело каждый раз описывало дугу вокруг оси ее вытянутых рук. И каждый раз я стукался пятками об стену за изголовьем кровати.

А что же моя Бетти? О, она не разжимала рук, по крайней мере вначале. Но что еще можно было требовать от молоденькой новобрачной? Не мог же я заставить ее лежать неподвижно, как бревно. Она тоже изгибалась и отталкивалась, да это и понятно. И вот она в свою очередь взлетает, вращаясь вокруг оси своих рук, с размаху сталкивается со мной, и мы снова разлетаемся в разные стороны. Представьте себе крокодила, который зевает. Так вот, сэр, мы были похожи на две челюсти такого крокодила, которые закрывались и открывались и снова закрывались на какую-то долю секунды, не больше. Представляете, как это выглядело?