Алексей Волков: Будьте осторожны !

Сходил я в местный зоопарк. Чего я там только не нагляделся! И верблюда, что в игольное ушко пролезал за сухарик, что ему зрители бросали, и вошь ядреную с хнапса размером. А мымр там!.. И простая, и болотная, и занюханная -- на любой вкус. А лахудру до сих пор с содроганием вспоминаю -- страшнее в нашей галактике ничего не видел... Хотел было згу посмотреть, интересно все-таки, но не довелось -- все зги по норам попрятались. Словом, случится на Блямбе побывать, зайдите в зоопарк -- не пожалеете.

Находился я там, устал. Решил отдохнуть в скверике у реки. Сел на скамеечку прямо под табличкой "Чтение стихов вслух и пение песен опасно для жизни!" Ну и народ там собрался... Какой-то мужчина раздевал взглядом женщину, та стыдливо прикрывалась руками. Неподалеку сидел один местный, с аппетитом закусывал. Солидный у него был аппетит, откормленный, да и нахал порядочный. Пока этот местный ворон считал да смотрел, как рыбак рыбу без чешуи и хвоста из реки вытягивает, а охотники общипанных уток стреляют, аппетит так свое брюхо набил, что даже мне завидно стало.

Возле другой лавочки трое пузырь давили. Пузырь крепкий попался, так они его стаканами лупить начали. Чем у них дело кончилось -- не знаю, так как услышал я дикие вопли. Обернулся -- а там четыре здоровенных мужика козла забивают. И забили бы, но тут козел как гаркнет: "Рыба" -- и шасть в кусты. А на его место рыбина здоровая свалилась, чуть одного мужика не прихлопнула.

Тут меня по спине что-то стукнуло. Смотрю -- а это с соседней скамейки аппетит в меня голодный взгляд бросил. Пора, думаю, на корабль. Вскочил и пошел на остановку электробуса. Слышу, догоняет меня кто-то, да догнать не может. Оборачиваюсь -- а это мои часы отстали и семенят следом. Подобрал я их, на руку одел и стрелки подвел. А тут и электробус подошел.

Доехал я быстро, оформил документы, иду к кораблю. Как раз неподалеку дальняя экспедиция отправлялась. Провожающие толпятся, космонавты руками машут. Потом построились они в ряд, бросили на планету прощальный взгляд и скрылись в люке. Кто-то в форме бережно погрузил прощальные взгляды на тележку и повез к стоящему неподалеку зданию с вывеской: "Музей прощальных взглядов космонавтов".

Прочитал я эту вывеску и решил, что с меня хватит. Забрался в свой корабль, задраил люк и стартовал с предельным ускорением. Лечу -- благодать -- говори, что хочешь. Ну, я и говорю:

-- Вот теперь можно хоть поесть с аппетитом.

Вдруг дверь в рубку открывается, входит какой-то толстяк с наглой рожей и с порога:

-- Что есть-то будем?

-- А ты кто? -- спрашиваю.

-- Как это -- кто? Сам же звал.

Вспомнил я тут, чего пожелал, когда инструкцию читал, и бегом в трюм. Точно -- стоит, родимый, только лампочками помаргивает. А аппетит следом приплелся и бубнит:

-- Есть пошли... есть пошли...

Представил я, какая жизнь меня ждет, и решил -- будь что будет, но на корабле я не останусь. Загрузил я в аварийную капсулу продуктов и кислорода побольше и стартовал. Крикнул только кораблю на прощание:

-- Да пропади ты пропадом со своим конкретизатором и аппетитом туда, где не ступала еще нога человека!

И он пропал. А меня на четвертые сутки рейсовый лайнер подобрал...

Хануфрий Оберонович умолк и задумчиво посмотрел на заходящее солнце.

-- Одно плохо, -- печально промолвил он, набивая свою трубочку. -- На каждой необитаемой планете приходится теперь меры предосторожности принимать. И вы, ребята, помните, что никто не знает, куда мой корабль с конкретизатором занесло. Осторожность, сами понимаете, еще никому не навредила.

И Парсалов, прихлопнув очередного комара, исчез в облаке дыма.