Колин Уилсон - Метаморфозы вампиров

При их приближении Мэдах поднял голову.

— Готовы?

— Да.

Он неловко поднялся на ноги.

— Ну, как тебе мое сутуловище? — поинтересовался Карлсен.

— Интересно, очень интересно.

Карлен ждал какого-нибудь комментария, но монах, похоже, считал, что сказал достаточно.

— Не скучновато?

— О нет, — Мэдах улыбнулся. — Совсем не скучновато.

Крайски остро поглядел, силясь, видимо, сообразить, о чем это они.

Мэдах сделал несколько шагов, разминая конечности и глубоко переводя дух.

— Ну что, идем?

— А разменяться? — растерянно спросил Карлсен.

— С этим можно чуть подождать.

Вот тебе раз. Невероятно: чтоб кому-то здесь хотелось подольше побыть в человеческом теле? А Мэдах впереди уже выходил из Солярия. Снаружи при входе он подал Карлсену одежду.

Толпа хотя и растекалась во многих направлениях, на улицах было все еще многолюдно. Вот, видно, почему Мэдах решил повременить с обменом тел: хочет, чтобы Карлсен сполна вкусил, что значит быть жителем Криспела. Ощущение, безусловно, приятное — вспомнилось, как сам студентом баловался с друзьями марихуаной. Все казалось чарующе живым: люди, здания, деревья, животные. Даже сейчас, после такой обильной любви, по коже все еще проходил озорной трепет, так что на женщин Карлсен поглядывал с интересом любовника, наблюдающего за раздеванием возлюбленной. Большинству женщин монах, очевидно, был знаком, и они цвели ему навстречу особыми, электризующе радужными улыбками, столь характерными, похоже, для криспиянок. Все это создавало радостную атмосферу принадлежности, единства со всеми. Причем, будучи сексуальным изначально, оно в корне отличалось от бесполого единения снаму. Это единство основывалось на резком контрасте.

Мужчины его особо не занимали, к ним он испытывал лишь взаимное доверие, как к членам одного большого семейства. О сексуальном влечении и говорить не приходится. Сила Саграйи возводила половой инстинкт до степени, где гомосексуализм — с присущей ему двусмысленностью — был здесь невозможен. В теперешнем состоянии восприимчивости различалось, что и сам город спроектирован с упором на принадлежность всем. Здания с полупрозрачными стенами, создающие атмосферу доверительности, янтарного цвета деревья с просвечивающей сетью прожилок — казалось, все здесь источает открытость, где нет места утаиванию.*** Толпа рассосалась на удивление быстро, пока дошли до здания библиотеки, на улицах было почти уже пусто. К тому моменту как ступили на порог, библиотекарша Кьера как раз успела застегнуть лифчик. Натянув через голову платье, она улыбчиво кивнула монаху, просто как сослуживцу. Да и он теперь, по окончании часа Саграйи, воспринимал ее не больше, чем знакомую. События в Солярии представлялись каким-то сном. Тело полно было здоровой бодрости, сексуальное желание полностью отсутствовало. Тут Карлсену неожиданно стал понятен смысл касания гениталий в знак приветствия. Сексуальной подоплеки здесь никакой, главное — показать, что желание хотя и исчезло, но не сменилось неприязнью или безразличием.

У себя в кабинете Мэдах открыл резной дубовый шкафчик и вынул оттуда три маленьких стаканчика.

— Прошу вас, присаживайтесь. Ликера нашего отведаете? На всю галактику славится.

— Нам вообще-то пора, — заерзал Крайски.

— Ну и славно. Только сначала пригубим.

Странновато было слышать собственный голос явно с чужой интонацией. Мэдах из длинношеей бутылочки налил медового цвета жидкость. Один из стаканчиков подал Карлсену.

— Мы называем его «криспелин», а рецепт держится в тайне. Карлсен пригубил: вкус, разом и сладкий и вяжущий, вызывал ассоциацию с какими-нибудь экзотическими цветами. Пробежав по языку, ликер наполнил теплом все тело, вызвав трепет удовольствия. Крайски принял свой стаканчик неохотно и осушил залпом, запрокинув голову (неуважение просто редкостное). Монах как будто ничего не заметил, сидя за столом, потягивал ликер с видимым удовольствием. Посмаковав с прикрытыми глазами, стаканчик он поставил на стол и с улыбкой взглянул на Карлсена.

— Как бы вам, понравилось наведываться на Криспел регулярно?

У Карлсена от восторженного волнения перехватило дыхание.

— А что, такое возможно?

— Можно осуществить, — после некоторой паузы отозвался монах. Карлсен украдкой взглянул на Крайски — лицо как всегда непроницаемое, только гнусавая ухмылочка выдает сарказм. Так и тянуло сказать о согласии, но он сдержался, спросив: