Колин Уилсон - Метаморфозы вампиров-2

Оврок, опустившись возле нее на колени, обеими руками легонько стиснул ей голову и прижал к своему солнечному сплетению. Вся группа снова сосредоточенно застыла. Что произошло, Карлсен толком не разглядел, но когда через несколько минут Оврок встал сам и помог подняться женщине, безликости уже не было. Улыбнувшись, женщина обвила Овроку шею и надолго припала поцелуем.

— Невероятно, — только и нашелся Карлсен.

— Вы увидели сейчас таинство творения, — подытожил Клубин. — Ну что, можно ее, по-вашему, назвать живой?

— Даже и не знаю. Надо присмотреться поближе.

Клубин кивнул.

— Это следующая часть ритуала. У нас это называется стимата, то есть «проба» или «освидетельствование».

Девица льнула к Овроку, обняв его за пояс и лелея голову у него на плече, когда вперед вышел Саргас и, взяв ее за руку, с нежной настойчивостью повлек к себе. Девушка секунду упиралась, но, повинуясь одобрительному взгляду своего творца, послушно отошла.

Саргас, обхватив ее лицо ладонями, секунд с десять близко смотрел ей в глаза. Затем, отстранив на расстояние вытянутой руки, взыскательно осмотрел девицу с головы до пят, заставив при этом пару раз крутнуться. Наконец прижал ее к себе, придерживая рукой за ягодицы, и поцеловал — равнодушно, без страсти — так дегустатор пробует вино. И, наконец, углубленно помолчав под взволнованным взглядом Оврока, одобрительно кивнул и отпустил девицу.

Вперед тут же шагнул, кажется, Гурнид, и повторил процедуру. Этот юноша с широким добродушным лицом (видимо, более утонченный, чем Саргас) прошелся по ней руками так, как знаток обычно ощупывает породистое животное. Но и здесь впечатления плотоядности не было — не больше, чем у закройщика на примерке. В завершение он тоже с медленной тщательностью поцеловал девушку и одобрительно кивнул Овроку.

Этот «поцелуйный обряд» длился с четверть часа. При этом было видно, что девице он доставляет все большее удовольствие. Мужское одобрение при— давало ей уверенности, и она начала блаженно отзываться на скользящее ласкание бюста и бедер, а также на поцелуи. К одному из парней, красавцу с орлиным лицом, она прилепилась так, что намерение отдаться ему тут же, при всех, стало яснее ясного.

— Интересно, Оврок ревнует? — шепнул Карлсен на ухо Клубину.

Гребис взглянул на него с неподдельным удивлением.

— С чего? Хотя зачал ее он, и у него на нее первые права, принадлежит она всем. Каждый внес в ее создание свою лепту.

«Пробовать» чужое творение было как-то неловко, но когда подошла очередь, все получилось вполне естественно. Хотелось узнать, что это за персона. Но когда он, взяв в ладони лицо девицы, заглянул ей в глаза, стала ясна вся неуместность вопроса. Личность в ней еще и не брезжила: просто нехитрый набор рефлексов, немногим лучше животного. В сущности, от Карлсена и требовалось-то лишь оценить ее, как кошку на выставке. Хорошенькая, с румяным овалом лица, большими пушистыми глазами и кроткой улыбкой, обнажающей меленькие, по безупречные жемчужины зубов. Кожа бархатистая как у новорожденной, и чуть припахивает тем самым дымком. Темные, благородными кольцами, волосы спадают на плечи. И хотя лицо достаточно характерно, — с остальными не спутаешь, — но похоже скорее на двухмерный набросок или нарочито бесхитростную рекламку какого-нибудь женского продукта. То же самое и тело: бюст изумительный (хотя несколько крупноватый), мощные бедра, но в целом почти то же, что на улицах Гавунды.

Наконец, целуя, он снова уловил исходящую из ее губ жизненную энергию. Но желания к ней не возникало почему-то ни малейшего. Как и ее предшественница, она казалась не более чем напрашивающимся на ласку ребенком.

— Чудесно, — с улыбкой кивнул Карлсен. А сам, глядя на девицу, успевшую вернуться к Овроку (вон обожание какое во взгляде), недоумевал над собственной реакцией. Безусловно, красотка — на Земле мужики озирались бы на улице. Но почему сейчас-то полная к ней апатия? Потому, видимо, что ее назначение — ублажать, а потому нет той изюминки, которая всегда сопутствует флирту. Иными словами: у нее нет воли, способности вы— бора.

Тут все дружно рассмеялись и наперебой начали поздравлять Оврока, конечно же, переживавшего за успех своего творения.

— И как ты ее назовешь? — спросил среди прочих Саргас.

— Овруна, — подумав, ответил тот, — женщина Оврока.

(«Гм!», — покоробило внутри Фарру Крайски).

Красотка, явно истомясь дожидаться, начала нетерпеливо подергивать юношу за руку. Тот пошептал ей что-то на ухо и, с шутливой обреченностью посмотрев на товарищей, дал увести себя в сторону пещер. Насупленное усердие девицы вызвало добродушный смех, не удержался от улыбки и Карлсен. И все-таки, насколько интересна догадка. Заниматься с этой душкой любовью можно, просто притворяясь, что она нормальная, способная выбирать женщина, то есть, используя свое воображение.