И Давыдов: Он любил вас

Ведь вроде и хорошего-то было с ней немного. Больше огорчений, чем счастья. А помнится. Все хорошо помнится. Наверно, потому, что первое, настоящее...

На углу Нагорной и Красной, наискосок от Раиного дома, небольшая двойная платформа. Возле нее очередь - восемь человек. И рядом - невысокая металлическая ферма, к которой подвешены тросы и провода. Они тянутся к другим металлическим фермам, все более и более высоким, уходящим вдаль, к Западной Поляне.

"Фуникулер, - догадывается Федор. - Наконец-то построили!.."

Полтора года назад, когда Федор в последний раз был дома, фуникулера в городе еще не было. О нем только говорили.

Федор подходит к платформе, становится в очередь. Надо, конечно, прокатиться на фуникулере, раз уж его построили в твоем родном городе. Заодно и к Косте можно зайти, расспросить, что нового у аэропортовских ребят.

Между платформами вкатывается кабинка. Четыре человека выходят из нее с одной стороны, и четыре садятся с другой. Такая же кабинка, как в Московском парке культуры, на колесе обозрений. Только там старинные - тяжелые, железные. Никак не решатся заменить... А тут легкие, из голубого капролита.

Кабинка трогается и, медленно уменьшаясь, уходит вдаль.

К Федору подходят двое мальчишек в весенней, зеленоватой, школьной форме, со школьными полиэтиленовыми сумками на боку. Наверно, с уроков удрали, чтобы покататься.

- Вы последний? - спрашивает Федора один из мальчишек веснушчатый, в сдвинутом на затылок берете.

- Я.

- Мы за вами.

За мальчишками становится девушка с папкой. Невысокая, полненькая, с какими-то очень прозрачными и удивленными серыми глазами. Федор на секунду встречается с ней взглядом и потом растерянно смотрит по сторонам и все еще видит всюду ее глаза - прозрачные и удивленные. "Красивые глаза! - вдруг понимает он. - Чертовски красивые глаза!"

- Сколько минут идет кабина до Западной Поляны? - спрашивает Федор девушку. - Вы не знаете?

- А вы что - впервые на фуникулере? - спрашивает она в ответ.

"Какой голос! - восхищенно думает Федор. - Прямо звенит весь!"

- Впервые, - отвечает он.

- Восемь минут, дяденька! - говорит веснушчатый мальчишка. - Мы проверяли по часам.

- Спасибо, ребятки.

Федор улыбается мальчишкам и снова спрашивает девушку:

- А в каком месте там платформа, на Западной?

- В конце улицы Попова, - опять бойко отвечает тот же мальчишка. - Возле "Радиотоваров".

Девушка молча улыбается и слегка прикусывает губу.

- Ну, ты, брат, прямо все знаешь, - говорит Федор мальчишке.

- А мы здесь часто катаемся, - отвечает его товарищ, более высокий и темноглазый. - Нам на мороженое дают деньги, а мы сюда ходим.

Веснушчатый сердито дергает его за рукав. Видимо, темноволосый сказал то, о чем говорить не следовало.

Подходит кабина. Она увозит всех, кто стоял впереди. Федор оказывается первым у невысокой алюминиевой вертушки.

Следующая кабина подходит через минуту.

Федор бросает в щель вертушки монету, выходит на край платформы и садится в переднюю часть кабины. Мальчишки устраиваются вместе в задней. Девушка с красивыми серыми глазами садится рядом с Федором.

Закрыв дверь, она поворачивает голову назад и спрашивает:

- Ребята, у вас все в порядке?

- Поехали, тетенька! - отзывается веснушчатый.

- Дверь заперли?

- Конечно!

- Ну, поехали!

Девушка нажимает ногой педаль. Кабина плавно трогается, заворачивает налево и с легким треском скользит над домами, над улицами. Федор - летчик. На каких только современных самолетах он не летал! Мало, наверно, таких. Федор - космонавт. Он уже летал вокруг Земли на ракете и сажал в Кара-Кумах вторую, управляемую ракету. Ту, в которой роботы. Это была тренировка. Обычная теперь уж тренировка для космонавтов. Как и о всякой тренировке, о ней ничего не писали в газетах, и имя Федора осталось таким же неизвестным, каким оно было раньше.

И несмотря на то, что Федор был в космосе, он испытывает сейчас какое-то почти детское удовольствие от того, что медленно плывет над давно знакомыми кварталами к громадному жилому массиву на Западной Поляне.

Западная Поляна - самое высокое место в Пензе. Одна только улица - узкая и крутая Лермонтовская - связывает ее со всем остальным городом. Как ни пляши, а бурного движения на Лермонтовской не устроишь - начинаются аварии. Слишком круто. Слишком узко. Особенно зимой, в гололед. Поэтому сообщение с Западной Поляной всегда было проблемой. Когда-то были очереди на остановках автобусов и маршрутных такси. Когда-то многие сотни людей шли после работы на Западную пешком - в гору, через лес.