Дмитрий Колосов - Воин

Наконец Конан очнулся от наваждения и сказал:

— Я разгадаю тайну меча Ульмвана!

Едва опустилось солнце, в город примчался конь Армиссы. На губах его играла бешеная пена. Бока были в кровавых царапинах. Вышедший вместе с амазонками Конан отметил, что к царапинам, нанесенным его кинжалом прибавились настоящие. Видимо, на коня напал гепард или тигр. Поглядывая то на лошадь, то на безмятежного Конана Сомрис решила:

— Завтра утром отправляемся в лес на поиски Армиссы.

Когда появились звезды, она призвала Конана в свои покои. Это была их девятая ночь. Киммериец понял, что Опонта права в своих предположениях, что царица вскоре попытается избавиться от него.

Конан ушел от Сомрис уже под утро. Неподалеку от своей комнаты он был остановлен невысоким, ладно скроенным юношей. Незнакомец огляделся и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, увлек короля в один из темных закоулков.

— Я хочу поговорить с вами, ваше величество, — торопливо произнес он.

— Ты говоришь по-аквилонски? — Конан с любопытством посмотрел на юношу. Чтобы решиться на подобный поступок требовалось немалое мужество.

— Да, ваше величество. Я родом из Пойнтайна. Я служил в ополчении Просперо.

— На южных границах империи? А как ты очутился здесь?

— Во время стычки с котхийцами я был оглушен и попал в плен. Котхийцы продали меня стигийцам, а те в свою очередь чернокожему купцу из Дарфара. Купец обменял меня на слоновью кость у амазонок.

— Понятно, — протянул Конан. — И давно ты в Амазоне?

— Около двух месяцев, — ответил аквилонец и после небольшой паузы тихо добавил:

— И уже восемь любовных ночей.

Конан заметно оживился.

— Значит, ты был в Аквилонии, когда я исчез?

— Так точно, ваше величество. Все были очень обеспокоены вашим исчезновением. Паллантид отправил во все страны отряды на поиски короля. Но затем началась смута и поиски были прекращены.

Брови киммерийца нависли над посуровевшими голубыми глазами.

— Что еще за смута?

— Царевич Вельгул заявил о своих претензиях на аквилонский престол. Он арестовал Паллантида и Просперо и начал собирать армию против братьев. Одновременно он вошел в тайные сношения с Немедией и Котхом, обещая им значительные территориальные уступки, если они поддержат его притязания. Исконные враги Аквилонии не замедлили воспользоваться возможностью нанести удар по империи. Первыми напали немедийцы, затем котхийцы. Кормат поспешил на соединение с Фаррадом, но был разбит немедийским войском у Гальпарана. Ополчение пойнтайнцев преградило путь котхийской армии, но предательски лишенное захваченного в плен предводителя потерпело поражение. В той битве я попал в плен.

— Проклятье! — выругался король. — Сопливый щенок! Ему мало было тех привилегий, которыми он пользовался по моему приказу. Дворец в Танасуле, целый гарем наложниц, свое десятитысячное войско на границе с Немедией. Вместо того, чтобы кусок за куском присоединять эту страну к империи, он обратился к ней за помощью в борьбе против братьев. Мне надо срочно вернуться в Аквилонию!

— Именно по этому поводу я и хотел переговорить с вашим величеством.

— Что ты можешь сделать, э… — Конан замялся.

— Тенанс. Мое имя Тенанс. В этом проклятом городе много мужчин и всех их ожидает мучительная смерть. Отважные люди решили поднять восстание против владычества амазонок. Мы подожжем дома, где они живут…

— А дальше? — перебил юношу Конан.

Тенанс замялся.

— Попытаемся овладеть оружием, а если не удастся, убежим в сельву.

— Где вас тут же прикончат амазонки или дикие звери. Нет, бежать это не выход.

— Тогда будем драться! — горячо воскликнул аквилонец.

— Это мне больше по нраву. Но сколько вас?

— Человек триста наберется.

Конан потер ладонью лоб, что-то прикидывая в уме.

— Это капля в море. К тому же у вас нет оружия. Амазонки вас перебьют. Хотя с другой стороны можно рассчитывать, что восстание поддержит все мужское население Амазона. За исключением, конечно, деров…

— Они не мужчины! — яростно пробормотал Тенанс, как и все прочие невольники испытывавший сильную неприязнь к жестоким кастратам.

— Это верно, — согласился Конан. — Поэтому они будут на стороне амазонок. А значит нам придется сражаться с пятью тысячами женщин и деров. Все отлично вооруженные и обученные воевать. А на нашей стороне будет лишь огромная масса безоружных запуганных мужчин, думающих не о том, чтобы умереть достойно, а лишь чтобы хоть чуть продлить свою жалкую никчемную жизнь. Итог этой борьбы вполне очевиден.