Дмитрий Колосов - Воин

Рай ждал и воинов-мусульман. Но исступление викингов было сродни чести, героизм мусульман был религиозным фанатизмом, ибо муджахеддины [205] Исламские воины, ведущие священную войну против неверных. верили в бога, а викинги более в меч. И те, и другие не были гвардейцами. Они не боялись смерти, но за их спиной был рай. За спиной же спартиатов были отчизна, родина, Тартар и честь.

Четыре века швейцарские наемники были опорой многих государей Европы. Они воевали за деньги, но отрабатывали их столь добросовестно, что сокрушали тех, кто воевал за славу. Крохотный отряд швейцарцев защищал несчастного французского короля даже тогда, когда от него отреклись народ, дворянство и войско. Это была гвардия, честно отрабатывающая свои деньги. Она перестала существовать в то мгновение, когда умерло наемничество и появились национальные армии.

Пришел век великих революций, войн и потрясений. Век гигантской бойни за обладание миром. Век императоров и полководцев. Век краткий и грозный. Век, вместивший в себя бесчисленное множество сражений. Это был век великой гвардии. Это был век ее смерти.

Бассано, Холлабрунн, Аустерлиц, Иена, Ауэрштадт, Прейсиш-Эйлау, Фридланд, Сарагоса, Асперн, Ваграм, Смоленск, Бородино, Малоярославец, Красный, Березина, Бауцен, Кульм, Кацбах, Лютцен, Шампобер, Ла-Ротьер, Лан, Бриен, Дрезден, Лейпциг, Линьи… [206] Наиболее кровопролитные сражения наполеоновских войн.

Сотни тысяч отважных воинов сложили свои головы в этих кровавых битвах.

И, наконец, было Ватерлоо, небольшая деревенька южнее Брюсселя, вошедшая своим названием в истории лишь благодаря тому, что в ней размещалась штаб-квартира Веллингтона. Победи Наполеон, и это сражение назвали бы битвой при Бель-Альянсе. Но он проиграл и потому:

ВАТЕРЛОО.

Год 1815-й, месяц июнь, восемнадцатое.

В этот день полегли старые «ворчуны» Наполеона. Они умерли потому, что в этот день умирали все. В этот день умерли жандармы Делора и Ватье, егеря Лефевра-Денуэтта, драгуны Сомерсета и гвардейские роты Кука. В этот день умерли серые шотландцы и молодая гвардия Дюгема. В этот день умерла гвардия, ибо ее век ушел. На смену доблести и отваге, мечу и штыку шли стратегия Клаузевица и Мольтке [207] Клаузевиц — виднейший военный теоретик; Мольтке — его ученик и последователь. , коническая пуля и ракета. Уходил человек, приходили люди.

Гвардию убило вовсе не Ватерлоо. Под Ватерлоо погибли гвардейцы, может быть, лучшие из лучших, но не гвардия. Ее палачами стали паровоз и бульварные газеты, блюминги и парламенты, линкор и сытое общество. Ее похоронили феминистки и коммунисты, спикеры, квакеры, теософы, лейбористы, общества милосердия. Ее похоронили ханжество и паточное благополучие. Ее похоронило само время.

Гвардия могла бы сдаться на милость победителей и стать занятным, вызывающим добрую усмешку анахронизмом, вроде английской монархии или диснейлендовских призрачных замков, но она предпочла умереть, оставив материальному миру лишь пышную мишуру униформы, высохшую оболочку мертвого тела.

Моряки «Варяга» и «Шангорста» еще тянули свою предсмертную песню:

Но гвардия уже умирала, и в ее агонии был слышен вопль Камброна.

Гвардия умирает, но не сдается!

Так было всегда. Ведь величие гвардии не в медвежьих шапках или серебряных щитах. Ее величие в скромных обелисках, установленных в Фермопилах и на Бородине, под Левктрами [208] Место сражения между пелопоннесским и фиванским войском (371 г. до н. э.); фиванцы под командованием Эпаминонда нанесли врагу сокрушительное поражение. и Ватерлоо. Ее величие в подвиге русского гусара Мелиссино [209] Мелиссино А.П. — русский гусар, командир полка; в 1813 году под Дрезденом совершил подвиг самопожертвования, бросившись верхом на коне на штыки неприятельского каре; вражеский строй был прорван, Мелиссино получил несколько смертельных ран и скончался на месте. и в двадцати пяти ранах Ланна [210] Ланн Жан — маршал Франции, один из известнейших полководцев французской армии; командовал войсками во многих сражениях; смертельно ранен в бою при Эслинге. , скончавшегося от двадцать шестой. Оно в кратком слове «merde», выкрикнутом пред дулами вражеских пушек.

Так когда же умирает гвардия?

Тогда, когда нельзя сделать шаг назад, потому что на кону жизни друзей, итог сражения, судьба отечества, когда на кону честь. Гвардия умирает всегда. Ведь она подобна Ланну, гневно восклицающему: «Гусар, который не убит в тридцать лет, — не гусар, а дрянь!»