Дмитрий Колосов - Воин

Этот вечер не был исключением. Негромко свистели флейты, рисуя контуры задумчивой мелодии. Столы ломились от яств, полусъеденных и замененных вновь. Дионис извлекал из ничто сосуды с вином, объявляя:

— Фалерн, виноградник Типтана, южный склон, пять лет. Слезы Номии с добавлением сока шелковицы, три года. Скифская кровь, дата изготовления неизвестна, подарок боспорского тирана…

Пан отпивал из подаваемых ему сосудов и восторженно поднимал вверх большой палец.

Афродита как обычно успешно отразила натиск Аполлона и Ареса и теперь скучала. Могло показаться странным, но в этой компании она чувствовала себя чужой и одинокой. Боги хотели от нее лишь одного — любви, богини откровенно недолюбливали, завидуя ее красоте, притягивавшей мужчин, словно пламя — огнепоклонников-мотыльков. Здесь нельзя было заговорить без риска нарваться на сальность или ехидную шпильку. Потому-то Афо и скучала, стараясь не обращать внимание на кривые ухмылки и перешептывание Афины и Артемиды — двух «девственниц», по ночам тайком предающихся неестественной любви. Съев пару сваренных в меду груш, она решила, что за столом ей делать больше нечего, и неторопливо направилась на наполненную свежестью веранду.

Красавица встала у самого края, облокотилась на холодный камень перил, и стала смотреть вдаль, где по тихой глади моря струилась маслянистая лунная дорожка. Мерцая солеными блестками, она подбегала к берегу и терялась в черном месиве песка и травы. Если бы вся земля до вершины Олимпа была покрыта светолюбивой водой, луна добралась бы до самых ножек богини и посеребрила ее шелковистую кожу мертвым светом.

— Красиво! — раздался негромкий голос.

Афо повернула голову. Рядом с ней стоял неслышно подошедший Зевс. Он также смотрел в море. Лицо его, обычно жесткое, в это мгновенье было овеяно мягкой мечтою, в глазах играли лунные огоньки.

— Словно блеск созвездий при переходе через трансферное поле. Только тот блеск куда ярче.

Богиня кивнула, соглашаясь, хотя и не поняла, о чем идет речь.

— Леда? — внезапно спросил Зевс.

Афродита вопросительно посмотрела на него. Бог улыбнулся своим мыслям и тут же спрятал улыбку в бороду.

— Ты влюблена в него? — Второй вопрос был столь же неожиданен.

— В кого?

— В царя Леонида.

— Так, уже донесли! — процедила красавица. — Какое это имеет значение?

— Да никакого, — ответил Громовержец, но в голосе его не было искренности.

Богиня резко повернулась к нему, нервно прихлопнула ладошкой по мраморному барьеру.

— Давай, выкладывай все!

— Что все?

— Все, что хочешь мне сказать. И о себе, и о Леониде, и о ваших странных отношениях, и о том, почему вдруг мидяне идут на Элладу, и обо всем остальном.

— Ну-у-у… — протянул Зевс. — Ты хочешь объять необъятное. Потребуется не одна ночь, чтобы рассказать всю эту длинную историю.

— Начинай, у меня достаточно времени.

— К сожалению, у меня его недостаточно. Время бежит столь быстро, что порой опережает жизнь. Не успел оглянуться и ты уже не муж, а несмышленый младенец, а затем вдруг выясняется, что ты вообще не должен родиться.

— Не строй из себя Гераклита! То место в реке, на которое ты претендуешь, уже занято! — Зевс улыбнулся и беззвучно зааплодировал, выражая свой восторг по поводу эрудиции Афо. Но богиня не была склонна предаваться веселью. — Ты как-то странно смотришь на меня!

— Все очень просто. Я люблю тебя. И ты об этом знаешь.

— Действительно знаю, — согласилась Афо. — Почему же в таком случае ты не домогаешься моей любви?

— Я не Аполлон или Арес. Я не мальчишка Эрот. Я жду, когда ты подаришь мне ее сама.

— Однако ты самоуверен! — протянула Афродита. — А если этого не случится никогда?

— Случится. И чем дольше мне придется ждать, тем слаще будут мгновенья, когда я смогу утолить любовную жажду твоими поцелуями.

Богиня не смогла удержаться от сарказма.

— Как манерно ты заговорил! Выходит, ты уверен, что я полюблю тебя?

— Да. Ведь ты мое творение. Ты создана мной. Я сотворил идеальную женщину, похожую на мою мечту. Я взял самую прекрасную оболочку и вложил в нее нежность, доброту, сладострастную негу, немного капризности и ума. И еще бездну очарования, перед которым невозможно устоять. Я дал ей радостную улыбку и ласковые руки. Ты самое совершенное мое творение.

— Причем здесь ты? Если уж речь зашла о генеалогии, то я — дочь Урана, а значит прихожусь тебе теткой!

— Все это чепуха. Это сказка, придуманная мной. Этот мир создал я, и не было никакого Урана. Было лишь желание и запасы белковой энергоплазмы, которой я должен был придать форму. Сладкий и трудный процесс сотворения. Ты лепишь живую куклу и вкладываешь в нее душу — добрую или злую, лукавую или бесхитростную, буйную или тихую. Точнее, все эти качества смешиваются в определенной пропорции, создавая характер. Это трудно и очень интересно. Процесс творения захватывает словно любовь; от него трудно оторваться. И порой случается так, что увлекаешься, чрезмерно увлекаешься. Так произошло и со мной. В первый раз я увлекся и допустил оплошность, слепив себе слишком сильных и властолюбивых помощников. Немудрено, что настал день и они взбунтовались, возжелав власти, и мне пришлось потратить немало сил, чтобы победить их. Так как я не мог разрубить их энергетические оболочки, то был вынужден создать еще два мира и поместить поверженных там. Это были титаны. — Зевс усмехнулся в бороду. — Они слишком много возомнили о себе. Потом я создал вас, столь же капризных и непостоянных, но обладавших меньшими возможностями. Сначала я сотворил Аполлона, затем Ареса, Геру, которую по воле обстоятельств был вынужден взять в жены, Афину, Гефеста, еще одного, ИМЕНИ КОТОРОГО НЕ ПОМНЮ. У меня не было достаточно времени, чтобы поработать как следует над тем, что мы именуем душой. Когда это время появилось, я сделал себя, свою женщину.