Мерси Шелли - Паутина

— … Таким образом, можно резюмировать: в произведениях фантастической литературы прошлого мы зачастую находим прообразы технических устройств и социальных систем, появившихся гораздо позже. Однако, что касается Сети, никаких явных прообразов этого феномена практически невозможно найти в научной фантастике вплоть до середины XX века. Напрашивается вывод: в отличие от других новшеств, Сеть появилась до того, как человек успел по-настоящему осознать возможность ее появления и предсказать все последствия этого «рождества»… На этом я и закончу сегодняшее выступление, спасибо за внимание. Если у кого-то возникли вопросы и комментарии, я к вашим услугам в течение ближайшего часа.

Дочитав лекцию, я попросил комп сменить интерьер с «аудиторного» на «кабинетный» и в ожидании дискуссии отхлебнул из кружки любимый напиток — крепкий чай с водкой. Полчаса назад, когда я заказал бармену эту смесь, он уставился на меня, как баран на нового Гейтса. Я лишь смерил его презрительным взглядом и спросил, кто нанял в приличное место человека, не знакомого с модным английским коктейлем «Сказки Шервудского леса». Через минуту передо мной уже стояла дымящаяся кружка. Но я решил добить этого молодого пижона и, указав ему на незакупоренную бутылку водки, заметил, что каждую секунду из нее испаряется 20 молекулярных слоев спирта. Парень бросился завинчивать колпачок, а я отправился в кубик.

Теперь, после выступления, предстояло ответить на вопросы. Эту часть лекций я любил больше всего: дискуссия всегда интересней монолога. Частенько я даже умышленно допускал в своих выступлениях спорные, провокационные суждения, чтобы стимулировать аудиторию. Оттолкнувшись от выводов лекции, которые бывали и принципиально неверными, дискуссия начинала жить своей жизнью, нередко уходя к совершенно иной теме.

Но сегодня такое вряд ли произойдет. Первая передача — слушателей немного. Да и те, что любят спорить, понаблюдают пару выступлений молча, чтобы понять методы, которыми пользуются в дискуссии другие, в том числе и сам лектор. Ничего, «будет и на нашей урлице трафик», как говорит Жиган.

Джон Макмюррей из Бостона просит слова

ОК

Джон Макмюррей светился здоровьем и походил на фермера. С американцами физиогномика работает плохо: вот, думаешь, фермер, а окажется академиком. Опять же, Бостон…

— С интересом послушал вас, Виктор. Особенно насчет образа чужака-пришельца. Насекомые и машины — это точно! Терпеть не могу ни того, ни другого! Так что если бы мне дали задание снять фильм об инопланетянах, там наверняка бегали бы пауки и киборги… Но скажите, как же насчет коллективных насекомых — не являются ли они прообразом Сети? О них многие фантасты писали. Можно вспомнить и коллективные машины. У Лема, кажется, был рассказ про Рой, который собирался из маленьких летающих роботов.

— Хороший вопрос, Джон. Дело в том, что я имел в виду отсутствие прототипов Сети как человеко-машинной системы. Ведь это не отдельная, отличная от нашей форма жизни, как муравьи Уэллса. Подобные произведения предлагали описание случайного и недолговременного Контакта с Неведомым. При всех ужасах и странностях эти произведения содержали мораль, которая подтверждала правоту жизненных принципов человека. Или хотя бы задавала ориентацию на такие принципы — будь то постулаты коллективной религии или личный кодекс чести. А в случае Сети мы имеем дело с системой, крепко и надолго связавшей множество людей и машин, причем на добровольной основе. Идет постоянная подстройка сторон друг под друга. Вы заметили, как изменился ваш язык, ваши привычки после того, как вы подключились к Сети? Чего стоит одна только замена физических расстояний на идеологические, переход от евклидовой метрики к платоновой! Люди, которые проводят долгое время в Сети, могут ощущать разрыв с нею почти так же сильно, как отключение одного из органов чувств. Интересна была бы попытка осознать это великое Единство: к чему оно ведет? Понять место отдельного человека в этой системе… или его отсутствие как вида в будущей картине мира. Как «По ту сторону сна» Лавкрафта или «Солярис» Лема — вот что я имею в виду, но ближе к конкретному феномену Сети, как она есть сейчас. И такие произведения появились в последней трети XX века. Но будь то медиагалактика Маклюэна, гиперреальность Бодрийара или паранойя киберпанка — везде была уже констатация факта, а не прообраз. Сеть на тот момент уже существовала, хотя и в зародышевом состоянии.