Мерси Шелли - Паутина

«Достаточно лишь подумать…»

Надо только знать, что именно подумать. Надо снова получить картинку. И я кажется знаю, как.

Я положил ладони на глаза, расслабился и вызвал полную темноту.

Сотни раз я выполнял это упражнение с тех пор, как впервые проделал трюк с воображаемой черной тушью в кабинете психиатра. Не всегда получалось, но с годами появился навык. Все-все пропадает, ничего нет, все заливает черная-черная тушь… Теплая, абсолютная темнота перед глазами и в сознании…

А теперь — «проявка». Не открывая глаз, я попытался увидеть окружающий меня город. Но не таким, как он выглядит из окна. Я думал о духе города, духе-городе, об огромном каменном призраке, рожденном в болоте, где нет ничего для жизни, есть лишь он — мираж из воды, камня и снов миллионов его жителей, яркий фантик под облачным одеялом. Сейчас мираж-фантик таял, и постепенно в темноте закрытых глаз стала проявляться…

Нет-нет, это слишком банально. Стандартный, расхожий символ Сети, который всегда непроизвольно вспоминается в первую очередь.

Я попытался отогнать появившийся передо мной в темноте образ Паутины. Но она упорно возвращалась. И, приглядевшись, я понял, что это ДРУГАЯ Паутина.

Линии связи, спутники и компьютеры, TV-клиперы, «чипы верности» и все прочие устройства были лишь ее остовом. Скелетом, какой образуют жилки на обратной стороне кленового листа. Но сейчас передо мной был не живой лист дерева, а именно Паутина. Между остовными жилками виднелись другие — тонкие, почти прозрачные нити. Промежутки между ними затягивала радужная пленка.

Эта Паутина была в каком-то смысле даже противоположна самой Сети, поскольку именно на ветках электронных коммуникаций радужная пленка преломлялась, становясь видимой. Паутина обволакивала Сеть, а вовсе не являлась ее синонимом. Сеть искривляла пространство, помогая видеть Паутину.

Еще я заметил, что в одном месте Паутины порядок нарушен, и вгляделся в эту точку. Вокруг одного узелка Сети тонкая Паутина точно обгорела, радужной пленки там не было. В голову пришло название «ReaLL». Что-то сине-зеленое мелькнуло сквозь прожженную дыру… Сразу после этого картинка исчезла, зато страшно заболела голова.

Но что же здесь можно изменить? Судя по образу, Паутина огромна. Она везде. А я могу порвать лишь пару ее ниток. Да и то неизвестно, те ли нитки. Нужно что-то глобальное. Нашествие термитов. Какой-нибудь особый техновирус, который питается электричеством и проникает всюду, как пыль. Он вырубит всю Паутину к чертовой матери!

«Достаточно лишь подумать…»

Но я не мог подумать о таком вирусе. Вернее, я думал о нем, но он совершенно не вязался в моем воображении с реальностью. Я не верил в него, не ВИДЕЛ его. И это означало, что направление неверное.

Я глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз и опять начал медитацию с воображаемой тушью-темнотой. А потом снова попытался вызвать картинку с Паутиной.

В этот раз возникло нечто иное. То ли куча опилок, то ли муравейник — не успел разглядеть, снова наплыла темнота. Голова разболелась еще сильнее.

Нет, это куда сложней, что представлять себе будущую встречу со знакомым. Здесь каждый раз видится иной образ. Паутина, муравейник… Возможно, это лишь более общий вид того мира прозрачных многоугольников с вершинами из цветных бликов, что я видел в электричке и в своей квартире. А ведь были еще странные сны, где море, звезды, Мэриан и лоскутки-пирамидки с индейского одеяла. Искаженные образы чего-то одного, что я никак не могу разглядеть полностью?

А может, еще хуже: огромная головоломка-мозаика, кусочки которой изменяются во времени, принимают другую форму и окраску в каждый следующий момент.

И тебе никогда ее не собрать. Слишком много ты о себе возомнил, жалкий старик в вечно-мокрых носках. Баобабы полоть — не бобэоби петь. А ты как был всю жизнь треплом, так и остался. И так же беспомощен, как десять лет назад, когда каменный призрак этого города раздавил Лизу-Стрекозу. Когда она корчилась в тихой диоксидной ломке в твоей прихожей, двое суток ползая с ножницами и двумя баллончиками краски вокруг коврика у двери, все отрезая и отрезая от него куски и добавляя цветных пятен, пока сумасшедшая тряпочная снежинка не уменьшилась до размеров спичечного коробка, но все равно не стала идеально симметричной. И тогда Стрекоза стала резать себе пальцы — а ты ничего не мог сделать, кроме как отдать ее врачам.

О да, за прошедшие с тех пор годы ты отлично научился обманывать самого себя с помощью красивых интеллектуальных затычек! Особенно хороша в этом отношении твоя любимая литература: перенести все на бумагу, вроде бы даже очень откровенно, но все же чуть-чуть подправляя там и сям — и вот уже не помнишь, как было на самом деле, и все больше веришь в ту версию, которую сам придумал. Которая тебя устраивает.