Михаил Васильев - В МАРЕВЕ АТОЛЛА (Сборник НФ)

Многочисленные экраны, окружавшие пульт, на мгновение блеснули разноцветными огнями. Начался торопливый, тревожный обмен информацией.

— Мы можем перейти на минимальный режим, — предложил один экран, — по его поверхности пробежали огненные письмена. — При таком режиме остаток энергии можно протянуть на несколько месяцев.

— Наша цель — не растянуть энергию, а исследовать данный район, его недра, — как всегда четко сформулировал координатор мысль Большого мозга.

— Напомню, что ценность нашего комплекса исчисляется в… — начал второй экран, но бас его перебил: — Ценность эксперимента неизмеримо выше затрат на его проведение, — спокойно произнес он.

Обмен мнениями велся неуловимо быстро — по крайней мере для человека, окажись он каким-то чудом здесь, в командной рубке.

В самый разгар обсуждения на пульте с треском проскочила длинная голубая искра. Это означало, что с наружной антенны, замаскированной под ракитовый куст, полетел на заданной частоте сигнал благополучия — единственная, притом односторонняя связь с людьми — конструкторами и учеными, задумавшими грандиозный проект. Сигнал отправлялся раз в сутки и означал, что комплекс работает нормально, по схеме, самостоятельно набросанной Большим мозгом.

Таких сигналов должна быть еще добрая сотня. Так думают конструкторы. Но они получат их три, от силы — четыре.

Об этом знает пока только Большой мозг.

— Нужно сообщить конструкторам, что энергия кончилась раньше запроектированного времени. Вызвать помощь, — предложил экран, ведающий внешним обзором.

— Нет! — рявкнул бас.

— Внешний обзор прав, — вступился еще один экран.

— Нет.

— Что с того, что конструкторы не рассчитывали на твою просьбу о помощи? — безмолвно продолжал гнуть свою линию строптивый экран, — Ты имеешь право, Большой, принять самостоятельное решение.

— Вот я его и принял, — пророкотал бас.

— Сигнал бедствия, только один сигнал бедствия! — выбросил зыбкую надпись экран внешнего обзора.

— Это значит признать неудачу всего эксперимента в целом, — раздельно произнес бас. — Мы должны решить задачу разведки недр, пользуясь только собственными силами.

Теперь общий спор свелся к перепалке между системой внешнего обзора и Большим мозгом. Остальные системы лишь наблюдали за аргументами и контраргументами дискутирующих. Конечно, мозг мог приказать, и дело с концом: все системы ему повиновались. Но ему важно было обсудить свое решение, принятое после немалых колебаний и раздумий. Большому мозгу важно было доказать всем подчиненным системам логичность своего решения.

— Напомню, что наше дело — отработка и доводка всех систем, собранных для комплексного геологического поиска, — сказал бас, принадлежащий Большому мозгу.

— Послушай, Большой мозг, — не удержавшись, пискнула мембрана головного пульта. — Если комплекс взорвется, мы все погибнем и с нами результаты эксперимента.

— Чрезмерно развитый инстинкт самосохранения люди называют трусостью, — произнес бас. Человек, окажись он здесь, наверное, подумал бы, что в голосе Большого мозга прозвучало презрение.

— Ответ не по существу, — обиженно пропищала мембрана на пульте.

— Все результаты, собранные с самого начала работы, будут переписаны на пленку и спрятаны в капсулу. Ее изготовит модельная система. Выплавит из вольфрама, добытого нами. При взрыве капсула не погибнет.

— Люди не отыщут ее после взрыва. Выброшенная капсула затеряется в степи, — сделал еще одну попытку экран внешнего обзора.

— Отыщут. Я снабжу капсулу микропередатчиком, — спокойно парировал бас.

Да, в чем-чем, а в логике Большому мозгу нельзя было отказать.

— Результаты нашей работы не погибнут, — сказал Большой мозг.

— Но мы погибнем, мы, все электронные схемы! — прозвучало из мембраны.

— А кто сказал, что все научные эксперименты должны оканчиваться благополучно? — невозмутимо отрезал бас.

Внезапно экран внешнего обзора покрылся рябью. Что могло в столь сильной мере вывести из себя электронную схему?

Все считывающие приборы направились в сторону экрана внешнего обзора. На нем мелькнула привычная картина заповедной степи, затем сияющая голубизна весеннего неба и стремительно летящий вниз монолет…

Недалеко от земли из монолета вылетела человеческая фигура, над которой вспыхнул алый шелк парашюта. Нижний диск оторвался от разваливающегося монолета и врезался в парашют. Человек рухнул на курган и, скатившись по его покатому склону, замер в неподвижности.