Михаил Васильев - В МАРЕВЕ АТОЛЛА (Сборник НФ)

— Он вроде бы не буян, — вставил Уэнделл.

— Возможно, в душе он и скандалист… Словом, кто-то крепко подшутил над беднягой…

— Какой позор! — еле слышно прошептал Уэнделл.

— Вы правы, это не делает нам чести, — со смешком отозвался Кэйл.

— Что за странности, — заговорил снова Уэнделл, — как к ним следует отнестись? Вы пойдете в лабораторию? — немного погодя спросил он.

— Нет. Надо срочно позвонить мистеру Лэрою.

Лесли Лэрой в этот момент был занят тем, что перочинным ножом соскребал шоколад с кремовой нейлоновой сорочки. Он не мог припомнить, когда его угораздило так перепачкаться, и время от времени принимался обсасывать места, особенно обильно пропитанные затвердевшей коричневой массой. Временами он подходил к столу и с явным удовольствием откусывал кусок шоколада от плиток, горкой, возвышавшихся на углу. «Нагрею-ка я воды, — размышлял Лэрой вслух, — опущу в таз рубашку, шоколад растает и отмоется». Набросив ее на спинку стула, отправился на кухню, чтобы согреть воды. Включил электрическую плиту и, открыв дверцы посудного шкафа, начал высматривать миску или таз. Со звоном извлек желтую глубокую посудину, наполнив ее водой, поставил на плиту и зашлепал в комнату.

Персонал лаборатории обычно обедал в столовой при станции, но по утрам и вечерами часто собирались компанией: многие любили испытывать свои кулинарные способности на гостях.

Лэрой расхаживал по комнате и, умиленно посматривая на горку плиток, тихо напевал арию из «Лоэнгрина»; Иногда он присаживался на кровать или в кресло и принимался в полное свое удовольствие хихикать, припоминая некоторые забавные подробности недавно приснившегося сна. И потом целая горка шоколада! Правда, во сне он унес этот шоколад из ящика письменного стола своего коллеги, но то был сон, а какой-то чудак, пока он занимался авантюрами в мире сновидений, принес ему груду прекраснейшего шоколада. «Сон был в руку! — решил Лэрой. — Приятно будет вспомнить о нем».

Телефон зазвонил, когда он снимал миску горячей воды с плиты. Поставив миску, напевая, подошел к телефону. «Наверное, — с улыбкой подумал он, — та самая добрая душа, которая угостила меня двумя дюжинами плиток изысканнейшего лакомства и заодно запачкала сорочку…»

— Хэлло! — благожелательно произнес он, свободной рукой застегивая ворот пижамы.

— Хэлло, Лесли! — донесся из трубки голос Кэйла. — Вы что так аппетитно жуете? Полагаю, шоколад?

Лэрой самодовольно заулыбался.

— Меня не удивляет ваша проницательность, — игриво ответил он, — теперь я знаю, кто тот добрый дух, который так тонко изучил мой вкус и учел размеры моего аппетита! Я ждал вашего звонка, и, конечно, вы сразу же себя выдали. Послушайте, Марби, это самая приятная неожиданность со времен нашего плавания на «Аргонавте».

— Да?.. — с какими-то новыми интонациями произнес Кэйл. — Так вы нашли шоколад приятным? Рад за вас, хотя ни я, ни кто другой вам его не приносил.

— Конечно, конечно! Всегдашняя ваша скромность! — пропел Лэрой.

— Вы помните, кто у нас в лаборатории лакомка? — И сам ответил: — Это Хант Конант. И вы, Лесли, полагаю, знаете, что лакомитесь его шоколадом! Интересно, однако, как он попал к вам, да еще в таком количестве?

Лесли Лэрой онемел и машинально размазал по лбу проступившую испарину. Появись сейчас Марби Кэйл, он застал бы с телефонной трубкой в руках изваяние в канареечного цвета пижаме со следами цветных соусов, застегнутой на одну верхнюю пуговицу, в разношенных желтых шлепанцах. Брови его, казалось, стремились упорхнуть с лица, а глаза, обращенные на микрофон трубки, смотрели испуганно, не мигая. В комнате Лэроя воцарилась тишина; казалось, что хозяин ее ушел или уснул; между тем изваяние продолжало еще несколько минут в оцепенении держать трубку. Последними словами Кэйла были: «Бросайте к черту ваши дела и бегом ко мне! Мы все попали в скверную историю…» Запыхавшийся Лэрой застал у Кэйла Арчибальда Уэнделла. Они о чем-то горячо спорили. Внезапное появление Лэроя в первый момент заставило их замолчать, затем их спор разгорелся с прежней силой. Мистеру Лэрою было странно и непривычно видеть их в таком возбуждении, они не затрудняли себя выбором выражений. Сначала его смутило присутствие Уэнделла, и он сконфуженно присел в стороне, затем редкая по непринужденности беседа его друзей придала ему смелости, тем более что ситуации, о которых они говорили, показались ему чрезвычайно знакомыми. Упоминался Кузен Бенедикт.