Николай Шагурин: Остров Больших Молний

Двумя секундами позже опять возник тот же звук, будто над судном в какое-то мгновение разрывали гигантское шелковое полотнище. На мостик и рубку снова плеснуло, словно из ковша, ослепительно-синим пламенем. Взмыл в воздух вихрь из обломков дерева и осколков металла. Невыпущенный снаряд разорвался в стволе орудия. Вся носовая надстройка с командным мостиком и штурманской рубкой была сметена. Уцелевшие матросы оцепенели — ведь они ясно видели, что со стороны теплохода не было и намека на выстрел, ни тени чего-либо, похожего на торпеду.

«Ломоносов» по-прежнему спокойно шел вперед, стеля за кормой, как шлейф, тоненькую, кудрявую струйку дыма. Прилетевший с востока ветерок медленно разворачивал на гафеле невиданный доныне флаг: багрово-дымное полотнище, перечеркнутое из края в край, наискось, ломаной золотой линией. В лучах полуденного солнца золотой зигзаг искрился и, казалось, порой вспыхивал, как молния.

Третий и последний, будто с неба обрушившийся, удар чудовищной силы раскроил весь правый борт миноноски. Корабль накренился на бок и начал тонуть

Легковая машина самой последней модели, разукрашенная никелевыми и пластмассовыми побрякушками, с резиновой обезьянкой на ветровом стекле, вошла в распахнутые ворота загородной усадьбы и, сделав полукруг на асфальте, остановилась у подъезда кирпичного одноэтажного особняка. Из машины вышел дюжий, упитанный человек со свекольно-пунцовой физиономией, в серебристо-серой шляпе и таком же плаще.

Привратник поспешил навстречу гостю.

— Профессор дома?

— Профессор в гимнастической, — почтительно доложил привратник.

Гость бодро взбежал по ступенькам подъезда, прошел по коридору, минуя ряд комнат с уверенностью завсегдатая, и открыл дверь просторного зала, оборудованного кольцами, шведской стенкой, грушей для бокса и прочим спортивным инвентарем. Здесь он увидел хозяина особняка.

Профессор древней географии Дик Хаутон зажимался спортом систематически, уделяя этому ежедневно час-полтора. Он, правда, не входил в состав футбольных команд, не брал призов на регби, имя его не фигурировало на страницах спортивных листков. Да профессор и не гнался за такой славой: тренировка нужна была ему для путешествий.

Сейчас, в одних трусах и легких туфлях, он упражнялся с массивными гантелями: присев, выбрасывал руки вперед, поднимался, приседал снова, разводя руки в стороны.

— Хэлло, Дик! — сказал гость.

— Хэлло, Майкл! — отвечал хозяин. — Что новенького? {Вдох, приседание, выброс, выдох).

— Есть серьезный разговор!

— Отлично! (Вдох, приседание, разведение рук в стороны, выдох). — Но вам придется подождать несколько минут.

— Подожду.

— Прошу пройти в кабинет (приседание, выдох…).

Дик Хаутон в обычной одежде производил несколько странное впечатление. Этот пожилой мужчина, высокий и худой, как жердь, с угреватым лицом и меланхолически опущенным длинным носом, в силу сутуловатости и привычки втягивать голову в плечи, напоминал какую-то диковинную нахохлившуюся птицу. Но было бы ошибкой по первому впечатлению считать его кабинетным ученым. Сейчас без пиджачно-галстучных доспехов он выглядел очень крепким человеком, не столько тощим, сколько жилистым.

Кончив упражнения, профессор взял мохнатое полотенце и прошел в душевую, откуда появился уже в халате.

Все четыре стены кабинета Хаутона были сверху донизу заставлены книгами. Здесь профессор собрал, кажется, все, что казалось Пацифиды, Гондваны, Лемурии, Атлантиды и других исчезнувших и легендарных материков, все, что трактовало о древнем Египте, Ассирии, Вавилоне и прочих царствах, канувших в небытие Среди этих ученых трудов странно выглядела библия ни письменном столе. Были тут еще маленький столик с бутылками виски и сифонами содовой и два глубоких мягких кресла. Одно уже занимал гость. Сняв плащ, он обнаружил под ним мундир офицера высокого ранга.

Этого человека звали Майкл Кэрли. Карьера его была не совсем обычной. Когда-то он был рядовым бизнесменом. Во время второй мировой войны этот делец нашел себя на поприще разведывательной работы, проявив незаурядные способности по части всяческих хитросплетений и провокаций. Он стал лицом, причастным к изъятию германских секретных промышленных патентов. Золотой дождь пролился на Кэрли. Позже он развил кипучую деятельность в Южной Корее, и это еще выше подняло его персону в глазах хозяев промышленности и намного увеличило его текущий счет…