Виктор Сапарин - Поющие пески

Но тепла хватило ненадолго. Холодный воздух пустыни прохватывал их сверху, заставляя дрожать. Павлик, наконец, сел, протирая глаза, и с брезгливой гримасой произнес:

— Бр–р…

— Придется огонь развести, — объявил дядя Прохор. — Ладно, вы лежите, я подежурю.

За топливом пришлось итти недалеко: по соседству рос одинокий куст саксаула. Дядя Прохор долго возился с ним, пока ствол вдруг не крякнул и не сломался.

Едва Прохор Иванович раздул костер, как из темноты появился неожиданный гость. Что–то мохнатое и удивительно противное на вид, — похожее на большого паука, ползло по песку. Прохор Иванович не боялся ничего на свете, но не выносил пауков, мокриц и прочей гадости.

— Ай! — воскликнул он с отвращением.

Этот возглас избавил его, возможно, от большой опасности. Галя выглянула из–под плаща, увидела черного мохнатого пришельца, быстрым движением схватила ветку саксаула и толкнула непрошенного гостя в огонь.

— Фаланга, — пояснила она.

— Какая мерзость! — не выдержал дядя Прохор и, скривив губы, сплюнул.

У Павлика мурашки побежали по спине при виде мохнатого чудовища, которое шевелилось в костре.

Только Галя была спокойна.

— Они питаются падалью, — сказала она, — и потому могут заразить трупным ядом. А сами по себе не так страшны.

Однако эта популярная лекция подействовала малоутешительно на ее спутников.

— Придется огонь погасить, — скрепя сердце решил дядя Прохор.

— Уж лучше мерзнуть, — согласился Павлик.

К утру все окончательно продрогли. Чтобы скорее согреться, отправились за топливом для костра.

Вокруг ничего подходящего не оказалось, но Павлик догадался раскопать в земле корень того куста, что ночью обломал дядя Прохор. Толстое и кривое полено было доставлено к их временному лагерю. Павлик пробовал разрубить его своим топором, но тот отлетал от ствола, точно он был железным.

— А ты попробуй обухом, — посоветовал дядя Прохор, наблюдавший за стараниями студента.

Павлик в сердцах ударил обухом, и ствол раскололся.

— Он твердый, но хрупкий, — заметил Прохор Иванович. — Ветки я ночью ломал прямо руками.

Саксаул горел жарко, как каменный уголь.

Сидя у костра и протягивая к нему руки, согревшийся и уже веселый, студент объявил:

— Нда–а… Здесь приходится остерегаться! А холод — это что… Вот в горах такие морозы ночью заворачивают, что в шубе замерзнешь.

— А ты бывал в горах? — спросил дядя Прохор, оглядывая щуплую Фигуру юноши.

— Не бывал, так буду, — отрезал Павлик. — Географ, он везде должен… Что это такое? — перебил он вдруг самого себя.

Над песками прямо на костер летела птица. Она появилась с той стороны, где исчез вчерашний рябок, и летела стремительно и прямо.

Над самым костром, заметив людей, птица метнулась в сторону и исчезла.

— За работу! — воскликнул Павлик, вскакивая на ноги. — Нечего терять время!

— С утра оно и лучше, — согласился дядя Прохор. — Но сначала завтракать!

Немного поспорив, решили съесть сразу всю килограммовую банку консервов, «чтобы она не путалась», как объявил Павлик. Прохор Иванович согласился: он понимал, что после холодной ночи, накануне новых трудных поисков, всем нужно основательно подкрепиться.

После завтрака сразу выступили в путь. Перед выходом Павлик сделал неприятное открытие: он потерял компас.

Прохор Иванович покачал головой.

Но не откладывать же теперь было поход.

Павлик шел сегодня первым. Он шагал не оборачиваясь, вглядываясь в дальние холмы. Ему непременно хотелось первому увидеть место, где рябки пьют воду. Тогда и этот источник был бы его, Павлика, открытием. Ту подземную воду под такыром Павлик считал своей находкой, хотя первым подумал, более того — уверенно заявил о воде, дядя Прохор. Он же, собственно, и раздобыл ее с помощью захваченной, как нарочно для этого случая, веревки. Но сейчас Павлику все эти детали казались мелочами, не могущими заслонить главного — того, что это он, Павел Колосов, студент географического факультета, сделал открытие, доступное, положа руку на сердце, не всякому: он нашел воду, которую разыскивают исследователи. Нашел, потому что ему сразу показалась подозрительной та впадина с такыром. А то, что Галя заметила тогда рябка, — это, в сущности, тоже мелочь. Птицу может заметить всякий: сиди в лагере и считай ворон, другое дело — найти воду. Здесь все зависит от зоркости, наблюдательности и — Павлик безотчетно прибавлял шаг — от того, что ты идешь первым.