Василий Гозалишвили - Демон

Харитонов, в мокром от пота мундире, сидел на мягком диване и прямо из упаковки пил виноградный сок.

— Садитесь! Записи переслали? Пока мы сядем на Квидли, придется немного поработать. Во-первых, мне нужно разобраться с тем уродом, который сбил Гомеса. Во-вторых, вчерне разобрать все наши и ваши ошибки. В-третьих, разобраться с вами.

— В смысле, разобраться? — удивленно посмотрел на него я.

— В час ночи, по бортовому времени, отличившиеся в бою приглашены в столицу на прием к губернатору. Так что у вас восемь часов, чтобы просмотреть записи всех кораблей флота, определить тех, кто смог сделать хоть один прицельный выстрел, привести себя в порядок и выспаться. Естественно, если успеете. Вопросы? Не забудьте доложить мне о количестве сбитых вами кораблей. Пока вы тут работаете, я разберусь со сменными пилотами кораблей, сидящих на космодроме: пусть поднимают с базы все, что там есть, и освобождают место для наших развалин. Кроме того, в некоторых обломках еще есть живые люди, и мне надо проконтролировать спасательные работы. Я буду через час. К тому времени сюда приведут и арестованного. Ну, за работу…

За час мы просмотрели почти все записи и, соорудив из самых важных моментов какое-то подобие клипа, на отдельном листке суммировали результат. Оказалось, что Гашек и Краузе сбили по две машины Циклопов, Форд — три, Шварц и Вильямс — по четыре, Орлова и Семенов — по пять, а я умудрился сжечь аж двенадцать. Еще одну машину сбил покойный Гомес, а весь остальной флот — две оставшиеся. Вернее, одну достал мой старый знакомый капитан Кощеев, а вторую — стрелок одного из эсминцев по фамилии Маккормик. Тот же Маккормик, который сбил и Марка Гомеса. Гашек проклинал и проклятое везение долбанного мичмана, и его сумасшедшую реакцию: и истребитель Циклопов, и «Кречет» Марка возникли перед ним буквально на долю секунды. А парень успел попасть. И не просто попасть, а разнести оба корабля одним залпом. Черт возьми, не у каждого из нас хватило бы на это реакции…

Ввалившийся в кают-компанию Харитонов выслушал мой доклад, просмотрел наш клип и неожиданно спросил:

— А что это за урод с пятном? Можно посмотреть запись боя с ним целиком?

— Да, конечно… — я нехотя открыл файл с записью и запустил замедленное воспроизведение.

— Так, так! Какая тут степень замедления? — хитро прищурился генерал.

Врать было бессмысленно, и я признался:

— В четыре раза…

— А почему не в три, как у всех остальных?

— Он оказался чертовски быстрым!

— Давай-ка, поставь на три! — приказал он, нахмурившись. — Вот это скорость… Что за пятна на его корпусе?

— По-моему, камера сбоила от перегрузок! — ответил я.

— Выведи мне показатели приборов на пульте! Так-так…понятно! Эту запись целиком — мне в терминал. Тебе — выговор. За то, что из-за своего дурацкого стеснения скрыл, что сбил их командира. Еще раз повторится — отправишься на гауптвахту. И не посмотрю, что герой…

— Вахтенный! Полковника Родригеса — ко мне! И арестованного тоже!

Через пять минут бледный, но прямой, как струнка Маккормик стоял рядом с экраном, на котором мелькала запись его стрельбы.

— Что скажешь, солдат? — грозно посмотрел на покрывшегося потом парня Харитонов. — Ты сбил своего пилота! Причем не какого-то обычного, а одного из элиты Конфедерации! Что молчишь?

— Он вывалился из-за борта слишком быстро. Я среагировал автоматически, не думая. Я понимаю, что мне нет прощения, но я раньше не видел таких обводов…

— А где ты был, когда мы стояли в Лагосе?

— Спал перед вахтой, сэр…

Харитонов пробежался по клавишам терминала, проверил сказанное, скривился, как от зубной боли и схватился за голову:

— Ну, и что мне с тобой делать?

— Разрешите, сэр! — Ирина приподнялась с места и ляпнула: — Отдайте его в Проект! Если он пройдет тесты, то из него получится неплохой Демон. Пусть заменит нам Марка…

Мы все непонимающе уставились на нее, пытаясь переварить сказанное.

— Ну, не Марка, конечно… — поправилась она. — Пусть научится прикрывать нам спину, и валить Циклопов, а не нас. А то с его рефлексами его жалко терять… Ну, уволят его, ну, осудят, — ведь факт остается фактом: из всей эскадры лишь он и капитан Кощеев сумели в кого-то попасть… Но Кощеев хоть «Мастер-пилот»! А этот — еще мальчишка. У меня все.

— А ведь в этом есть смысл! — дернулся Родригес.

— Что ж, посмотрим! — Харитонов немного подумал и снова повернулся к непонимающему ни слова мичману: