Павел Шумил: Долг перед видом

— Моя шкурка толковая! — заявил Болан. — Пока ты гуляла по ночному городу, моя шкурка укладывала вещи. Откуда у тебя такой комп?

— Со старой работы позаимствовала.

— Я слил в него информацию с твоего настольного.

— Там же защита…

— Разве? Ты считаешь простенький пароль защитой?

— Ну и какой у меня пароль? — прищурила глаза Илина.

— Не знаю. Я — мимо. И дальше.

Илина включила комп и убедилась, что Болан говорит правду. Потом обратила внимание на груду ненужных вещей на полу и устроила ревизию рюкзака Болана. Осталась очень довольна. Пока она этим занималась, Болан откровенно любовался ее стройным, гибким телом.

— Какие у нас планы на завтра?

— Встаем в пять утра и двигаемся малой скоростью в сторону лесной зоны.

— Так рано? Давай встанем в семь и двинемся большой скоростью.

— На твоей улице за два дома от твоего стоит серый фургончик.

— Ну и что?

— Ничего. Только когда я работала в Департаменте имплантации, там заказали на заводе много-много серых фургончиков.

— Илина, ты сыпешь намеками. Что происходит? Что за монстр — этот Департамент имплантации?

— Хороший вопрос. Я все ждала, когда ты его задашь. Что происходит, ты знаешь. Наступает ледниковый период. Ты только не знаешь, когда он наступает.

— Через четыре тысячи витков.

— Нет, через девятьсот.

— Но во всех учебниках пишут…

— Чтобы успокоить население. Не беспокойся, кому надо, тот знает.

— А расчеты? А графики? Там же каждую цифру проверить можно.

— Ты проверял?

— Нет.

— Что такое альбедо знаешь?

— Я не астроном. Что-то, связанное со светимостью планет.

— Планеты не светятся. Они отражают солнечный свет. Слышал о коэффициенте отражения? Так вот, у снега и у чернозема он разный. Чем больше на планете будет снега, тем больше солнечной энергии отразится и уйдет обратно в космос. Во всех расчетах для публики доля поглощенной солнечной энергии берется константой. А она меняется. Убывает. Процесс похолодания развивается лавинообразно.

— Мать моя! Вот это номер! Жаль, я маленьким не помер!

— Смейся, смейся, хохмач. Попадешь в Департамент, останешься в памяти потомков навечно молодым. Думаешь, референдум почему провели? Добровольцы кончились. Дураков на свете много, но чтоб до такой степени — считанные единицы. Когда дураки кончились, перешли на преступников. Тех, которым вышка светит, но без психических отклонений. Этот контингент и сейчас идет. Но в основном — призывники. Вроде тебя. Желательно, холостые, но с хорошей наследственностью. — Илина замялась. — Болан, поклянись… м-м… Моей жизнью поклянись, что никому не расскажешь то, что сейчас услышишь.

— Ты такие страшные вещи говоришь, что я даже не знаю… По-моему, это должны все знать.

— Думаешь, наверху дураки и подонки сидят? Слышал — хорошо для вида, плохо для индивида? Это как раз о нашем случае. Мы — те самые индивиды, которым плохо. Но вид в целом имеет право кем-то пожертвовать ради самосохранения. Это биология. Аксиома!

— У тебя какие-то очень сложные моральные установки. Если ты так думаешь, то почему мне помогаешь? Логики не вижу.

— Есть логика. Индивидуум имеет право бороться за личное счастье.

Болан помотал головой.

— Илина! Рыбонька, лапушка, солнышко, ласточка. Скажи мне честно, прямо и открыто. Департамент — полезная организация, или вредная? Ему помочь надо, или лучше его дотла спалить?

— Департамент — это только одна из структур, озабоченных спасением нашей цивилизации. Есть еще моренисты, теплоконсерваторы. Подают надежды светители — это из глобалистов. Есть и помельче — очернители, например. Они не могут остановить процесс, но дают отсрочку. Ну и, конечно, стабилизаторы. О них ты наверняка знаешь.

— К черту очернителей! Меня только Департамент интересует.

— Ты хочешь сохраниться как вид? Тогда чего спрашиваешь?

— Я хочу сохраниться не только как вид. Я хочу сохранить свой ценный организм. Я ему обещал кроссовки подарить.

— Балуешь ты его.

— Не! Он у меня хороший. Тебя выбрал…

— За это можно и побаловать. Дай, я его приласкаю.

— Пошляк он у тебя! — отметила через некоторое время Илина. — Только о сексе и думает.

— Я тоже… — сознался Болан.

— Нельзя. Я в форме должна быть.

Некоторое время лежали молча.

— Жаль, что нельзя уничтожить Департамент. Все-таки, нападение — лучший способ обороны.

— Хвастунишка. Как ты один целый Департамент уничтожишь

— Ну, совсем я его не уничтожу, но развалю основательно. Витка полтора им будет не до нас.