Павел Шумил - Долг перед видом

— Илиша, но в глубине ведь недра еще горячие. Сотни градусов.

— Как ты с трехсот километров тепло на поверхность поднимешь?

— Так же, как вы со ста.

— Ты хотя бы прикидывал, какое атмосферное давление в шахте на глубине ста километров? Воздух — не вода! Он сжимается. В воде давление линейно нарастает, а в газовой среде — как лавина. Это что-то страшное! Воздух все сжимается и сжимается, пока жидкостью не станет. И он во все щели лезет, металлы в нем корродируют, словно тают. Если кессон прорвало и шахту воздухом затопило, ее засыпают. А знаешь, какое давление в недрах на глубине ста километров? Камень течет! Когда породу наверх поднимают, она взрывается. К отвалам на километр страшно подходить! Для них карьеры роют, а потом пятью метрами песка сверху присыпают.

— В таких шахтах опасно работать.

— А в них никто не работает. Все на дистанционке да автоматике. Как только теплообменники заканчивают монтировать, шахту цементомастикой заливают. На веки вечные.

Для того, чтоб легче было следить за новостями, Болан создал несколько фиктивных личностей и от их имени работал в мировых информационных сетях. Невидимым, под своим именем входил в какой-то сервер, там менял имя и, как рядовой гражданин, утолял жажду из источника знаний. Время работало на него. Бригада «Финиш» буксовала, а Болан готовил инструментарий. Вскрыть один-два сервера можно и вручную. Но, когда их сотни, лучше поручить это компу. По существу, Болан создавал свою собственную информационную сеть, независимую от государственной. Заодно узнал много интересного о мире, в котором жил. Научился подключаться к системам мониторинга службы движения и любовался пейзажами незнакомых городов. Пейзажи, правда, были так себе — перекрестки, развязки, путепроводы. Но среди них был и Кандагский перевал. Управление камерой позволяло видеть всю картину, или же выделить какой-то участок крупным планом. Был режим автоматического слежения за выбранным мобилем. Трасса широкими петлями серпантина поднималась все выше и выше. Белоснежные мосты несколько раз переносили ее через бурную Каруту. С высотой петли серпантина становились все уже и уже, пока трасса не ныряла в темный зрачок тоннеля. Она была красива, эта трасса. Она вписывалась в ланшафт, придавала ему законченность и целесообразность. Изящная виньетка на холсте горного ущелья, на нее можно было смотреть часами.

Разобравшись с системами мониторинга, Болан серьезно занялся службой движения. Он хотел научиться перехватывать управление служебными мобилями бригады «Финиш». Из этого ничего не вышло. Небольшие мобили обладали слишком большой автономностью и самостоятельностью. Они даже не поддерживали постоянного канала связи с компьютерами службы движения. То ли дело — беспилотные контейнеровозы. Однако, и тут Болан не смог многого добиться. Ядро системы управления было зашито в ПЗУ — постоянное запоминающее устройство. Болан мог направить этого монстра на колесах по любому адресу, но не мог заставить его нарушить правила дорожного движения. Например, остановиться на перекрестке, или выехать на встречную полосу. Не мог даже включить фары в светлое время суток. А вот аварийные мигалки включить мог. И стеклоочистители включить мог. И шины мог подкачать. Странные ребята проектировали управление контейнеровозом.

Чтоб Илина не чувствовала себя оторванной от мира, Болан обучил ее нескольким приемам скрытной работы, и она знакомилась с прессой, когда Болан спал. К сожалению, слабенький модем хорошо принимал только ближайшую телестанцию — два канала, забитых эстрадой, развлекаловкой и местными новостями. А смотреть стереофильмы без шлема, на малюсеньком плоском экране было противно. Да и не до них было Илине. На ее плечи легли все заботы по дому, по сбору урожая и подготовке к зиме. Однако, именно Илина обнаружила ТО сообщение, адресованное лично им.

— Им не стоило этого делать! — Болан с силой ударил кулаком по стене. С потолка посыпалась пыль. — Не стоило им этого делать. Они будут об этом жалеть.

— Бол, это провокация. Они хотят вывести тебя из равновесия, хотят спровоцировать на ответные действия.

— Тогда им это удалось!

— Бол, послушай, не надо… Бол, умоляю! Хочешь на колени встану? — она на самом деле упала на колени, и Болану тоже пришлось опуститься на колени, чтоб вести разговор на равных.

— Илина, Илиша, родная моя, есть вещи, которые нельзя делать. Которые нельзя прощать. Если мы простим им это, мы предадим самих себя. Мы перестанем быть собой.