Колин Уилсон - Крепость

Вожак дал команду трогаться, и человек зашагал в северном направлении мерно и широко, Найл, Сайрис и Вайг двинулись следом, все трое невольно срываясь на трусцу, чтоб не отставать от вновь прибывшего.

Пауки с небрежной медлительностью фланировали сзади. Чувствовалось, что они довольны: основная часть пути уже пройдена.

Установив уже, что пауки общаются между собой, Найл решил незаметно проникнуть в сознание одного из них. Неблагодарное это оказалось дело.

Ум твари был таким же блеклым и безразличным, как у серого паукапустынника. Только в отличие от пустынника бурый, очевидно, совершенно не замечал попыток вторжения в свой разум. Не замечал потому лишь, что его внимание было направлено исключительно на общий фон. К чему-либо в отдельности он был равнодушен.

Темп задавал прибывший здоровяк, поэтому шли не так быстро, как вчера. Запах нагретой солнцем растительности чуть пьянил.

Вскоре юноша уловил незнакомый звук – это был гомон чаек. От волнения у него кровь застучала в висках, а когда минут через десять перевалили через невысокий холм и глазам открылось море, Найла пронизал такой исступленный, необузданный восторг, что он чуть не расхохотался во весь голос.

Эта панорама нисколько не походила на окрестности соленого озера Теллам. Здесь гладь была глубокого синего цвета и простиралась в такую даль, что казалось, нет ей конца. Волны с шумом накатывались на берег, где поджидало три небольших судна.

Водяная пыль обдавала лица, словно дождь, накатывающие из необъятной дали соленые волны, увенчанные белыми султанами пены, зачаровывали – подобное трудно было себе и представить.

На песке лежали люди. По окрику верзилы все поспешно поднялись и застыли навытяжку. Когда из поросли показались пауки, люди разом опустились на одно колено, выражая своим видом полное повиновение. Затем великан гаркнул что-то неразборчивое, и все снова вытянулись, прижав руки к бокам.

Найл с удивлением обнаружил, что среди них есть и женщины – сильные, большегрудые, волосы еще длиннее, чем у матери. Они стояли уставясь перед собой, ветер трепал их кудри, отдельные пряди хлестали по щекам, но ни одна даже не попыталась убрать их. Даже когда Найл с Вайгом остановились напротив, никто и бровью не повел.

Совершенно незнакомому со строевой дисциплиной Найлу ритуал этот показался причудливым и странным: люди словно пытались притвориться камнями или деревьями.

Сразу бросалось в глаза, что все сложены не хуже здоровяка-распорядителя – такие же мускулистые руки и сильные бедра. А вот в лицах – пускай приятных и с изысканными чертами – недоставало того, что делает человека неповторимой индивидуальностью.

Женщины (их было три) все как одна красавицы: сильные, стройные, черты броские. До пояса, как и мужчины, они были обнажены, и Найл разглядывал женщин с нескрываемым восторгом, словно голодный – лакомство.

Распорядитель выкрикнул нечленораздельную команду (во всяком случае, Найл ее не понял). Мужчины и женщины, нарушив строй, начали стаскивать небольшие суда на воду, каждое из которых было метров пятнадцати в длину. Когда ладьи уже покачивались на плаву, к кромке берега осторожно приблизились пауки и боязливо остановились шагах в десяти от линии прибоя. Затем они сложили лапы, с боков к ним подступили по двое мужчин, подняли их и бережно понесли к ладьям, держа так, чтобы пауков не доставали волны. Следом за ними на ладьи забрались женщины, по одной на каждую. Найлу, Вайгу и Сайрис также велели раздеться. Сам Найл оказался на одном суденышке с вожаком и одним из его подручных.

Изящные ладьи эти были подобны тем, на которых в далекие времена бороздили северные моря викинги (об этом Найл, конечно, знать не мог). Борта из положенных внахлест досок, глубокий киль.

К середине судно расширялось, к носу снова сужалось, что придавало ему сходство с лебедем. В середине ладьи находился полотняный навес, под который поместили вожака. Его подручного посадили во что-то вроде корзины, расположенной возле кормы. Найл чувствовал, что обоим паукам очень неуютно: море – чуждая и враждебная стихия для насекомых.

Юношу приводило в восторг решительно все из того, что он видел на ладье. Людям, плавающим на таких судах постоянно, они казались тесными и неудобными; Найл же не переставал дивиться, что за руки построили этакий чудо-корабль.

Палубы здесь не было, равно как и места, где можно укрыться, помимо навеса. Поперек тянулись доски, а вдоль каждого борта – семь проемов для весел с уключинами. В середине, прямо на днище, лежали мачта, а также бочонки и канатные бухты.