Максим Дегтерев - Карлики

Татьяна слышала мой ответ Берху. Рассказ она дочитала.

- Я, кажется, догадалась, - произнесла она сдавленным шепотом, неужели история повторяется?

- Ну не так буквально, - повторил я слова Вэыджа.

- На самом деле никакой истории не существует...

- В смысле?

- Есть только след прошлого в настоящем. След следа - я бы так сказала...

- Ты это по поводу "влияния настоящего на прошлое" вспомнила?

- Да. Прошлое восстанавливают по его следу в настоящем. А Шанделье восстанавливал события по их следу в Цойтане, или где там... - она заглянула в текст, - ну да, в Цойтане.

- Так ты думаешь, он это имел в виду?

- Думаю, да... Занимательная штука получается, - вслух размышляла Татьяна, - постоянно наступаем на одни и те же грабли. Вообразили себе, что разум это что-то вроде высшей рациональности - рациональности в квадрате, если учесть рефлексию. Нет, все совсем наоборот: разум - это когда шиворот-навыворот, когда назло себе и этой идиотской рациональности.

Через две стандартные недели ее слова ужасным образом подтвердятся. Но сейчас я сказал:

- В среднем, мы ведем себя вполне рационально. До тошноты рационально. Особенно, если знаем, что нам нужно или куда...

- Эх, кабы знать заранее, куда нам нужно, - вздохнула Татьяна.

- Туда, где нас нет.

- Опять банальность, - отмахнулась она, - банальность как средство уйти от ответа. Помогает, однако... Она подошла к окну, встала на цыпочки, потянулась.

- Смотри, не улети, - предостерег ее я. Она обернулась, сказала задумчиво:

- Улететь не трудно. Трудно оставить здесь то, что нельзя взять с собой... Я все равно не верю, что гомоиды - сапиенсы, - неожиданно добавила она.

- Правильно делаешь, что не веришь. Никакие они не сапиенсы. В смысле, они - рукотворные сапиенсы, а не инопланетные,

- Угу, ручные, я бы даже сказала, - поддакнула Татьяна. - А что ты с ними сделаешь, когда поймаешь? Как с Големом - вырвешь из зубов табличку с пентаграммой?

- Спроси чего-нибудь полегче...

- Пожалуйста, - не растерялась Татьяна, - кто их сотворил, Франкенберг?

- Он самый, но для тебя же безопаснее забыть его имя, как и все остальные имена, что ты слышала, - предостерег ее я.

- А Йохан, он с ними заодно? Только не говори, что его имя мне тоже нужно забыть.

Вот, оказывается, за кого она переживает!

- Забудь, но по другой причине.

- По какой другой? - настаивала она. - А, все шутишь...

- Шучу, - пошутил я. Татьяне мой тон не понравился.

- Ладно, выкладывай, что ты имеешь против Йохана?

- А ты не догадываешься? Кто, по-твоему, был тем таинственным типом, что принес торговцу крылатую пирамидку?

- Издеваешься?!

- Ни капельки. Слишком много совпадений. Стоило мне рассказать Йохану про трехкрылый треугольник, как его объемное, если так можно выразиться, воплощение появляется в продаже на Оркусе. И Йохан бродит поблизости, хотя всем сказал, что летит на Землю.

- Но это действительно может быть просто совпадением.

- Ну да, если бы не одна деталь. Рассказывая Йохану о треугольнике, я малость приврал: сказал, что внутри треугольника нарисован человеческий глаз. Теперь вспомни, как мы с тобой гадали, зачем на свободной грани пирамидки нарисовали темное пятно. Глаз на пирамидке изобразить нельзя она же гоморкусовская, а не человеческая, поэтому Йохан ограничился темным пятном. Воображение у твоего шефа иссякло окончательно. Или ты считаешь, что пятно - это тоже совпадение?

Татьяна ничего не считала.

- А фраза, что передал торговец - "Милостью небес мы существуем" - она к чему?

- Должно быть, зашифровал что-нибудь личное. Автор без подписи обойтись не может. Давай спросим у Йохана - вот смеху-то будет!

- Будет вовсе не смешно, особенно если ты ошибся, - покусывая губы, проворчала она. - С другой стороны, если вспомнить, что имя "Йохан" означает "милость Иеговы" или "милость сущего", то может, ты и прав.

Зерно сомнения я в ее душе посеял - теперь пускай растет само - меня йоханские дела не касаются.

Ближе к полуночи позвонил Виттенгер и назначил встречу на десять утра у городского крематория.

Встречаться с Виттенгером у городского крематория становилось традицией (попойка в "Пунктприемапише" - не в счет). Не исключено, что и последняя наша встреча произойдет возле или внутри "старейшего здания в городе". Интересно, кто из нас двоих прибудет туда своим ходом?

Виттенгер опоздал на двадцать минут и, разумеется, не извинился.

- С повышением вас, господин полковник, - приветствовал я его. Дабы избежать хоть малейшего намека на иронию, фраза была отрепетирована заранее.