Антон Антонов - Гуманное оружие

И когда по-настоящему наступило утро, антропоксены, пролетая в параболоидах над сплошным ковром неподвижных человеческих тел, могли воочию убедиться, что активного и дееспособного населения в этом городе больше нет.

А значит, нет и необходимости в его уничтожении. С окончательной зачисткой города, даже если учесть обработку подземелий, без труда справятся вспомогательные отряды, усиленные подразделениями лояльных антропов.

– Высшие существа были бы рады привести к свету истинного разума всех без исключения варваров. Но это, к сожалению, невозможно. Редкий варвар способен слиться со взрослым Хозяином в той мере, которая необходима, чтобы почувствовать высокую гармонию и невыразимое счастье священной связи.

При этих словах у инопланетянки по прозвищу Снежная Королева заметно дрогнул голос.

Она подумала о том, что ей самой никогда больше не суждено почувствовать это невыразимое счастье. Священная связь разорвана навсегда, и порой Снежная Королева думала, что, может быть, ей лучше было умереть. Потому что жизнь без Хозяина в голове и без священной связи с ним не имеет смысла и лишена радости.

Когда-то ее звали Ют Архен Хено-нои. Она была молода и довольна жизнью, и казалось, что все у нее впереди. Но Хозяин отрекся от нее слишком рано, и она оказалась не готова умереть.

Она и теперь боялась смерти.

Мысли о том, что такая жизнь хуже гибели, посещали ее только в спокойные минуты. А когда накануне две автоматные пули ударили в панцирь, Ют Архен пробил такой страх и в ней проснулось такое острое желание жить, что она отступила под прикрытие стен быстрее своих подчиненных.

Впрочем, она давно уже не Ют Архен. У нее теперь нет имени. Когда разбитной моряк с синим якорем на груди спросил ее: «Как тебя зовут?» – она ответила:

– Мару Киакан.

И он, конечно, принял это за имя. Но на самом деле эти два слова значили просто «старший контактер».

Подчиненные обычно обращаются к ней «нагаруна мару киакан», и слово «нагаруна» для непосвященных переводят как «госпожа». Но на самом деле оно означает «уважаемый прах» и еще больше подчеркивает ее низкое положение.

И какая разница, что нижестоящие зовут ее «нагаруна», а она их – просто «нагаи», если все они без различия чинов – прах, недостойный жить.

Ниже только неприрученные варвары, а лояльные антропы уже становятся вровень с обращенными в прах.

– Только дети, воспитанные в кругу носителей высшего разума, достигают подлинной гармонии в священной связи с Хозяином. И ваши дети удостоятся этого великого приобщения.

– Вот счастье-то! – не унимался моряк, и Мару Киакан, которая хорошо знала литературный язык, но плохо разбиралась в разговорных интонациях, не уловила иронии в его словах.

– Для них это счастье, – сказала она. – Но у вас тоже есть возможность обрести священную связь. Нужно только выносить в себе маленького Хозяина, личинку-мунгара. Но чтобы мунгара не покинула тело антропа раньше времени, он должен верно служить высшим существам и антропоксенам и искренне стремиться к слиянию с истинным разумом.

– Да ну, я уж как-нибудь переживу, – отмахнулся Витек. – Мне и без высшего разума неплохо.

Тут голос Мару Киакан стал суровым и от этого менее певучим. Появились в нем даже нотки металла.

– По законам высшего разума враждебные варвары, не поддающиеся обращению, не имеют права жить. Личинка-мунгара по команде Хозяина-наблюдателя убивает такого варвара без жалости, даже если это грозит гибелью ей самой.

Дело принимало новый оборот, и мореману стало не до шуток.

Остальные тоже напряглись и забеспокоились, а когда к ним приблизились инопланетянки с коробками личинок, пленные попытались не даться.

Яростнее всех сопротивлялся Витек. Он первый и получил струю из деактиватора.

Фиолетовые шарики впивались в кожу и причиняли острую боль, которая растекалась во все стороны от места удара и по нервам уходила куда-то в глубь организма, заставляя людей корчиться и орать.

– Это еще не очень больно, – невозмутимо сказала Мару Киакан. – Мунгара наказывает за неповиновение гораздо больней. И не пытайтесь вырвать личинку из своей головы. Ваша смерть будет очень неприятной. Мунгара умеет защищаться.

Но моремана не утихомирила даже боль.

Он, правда, перестал сопротивляться и дал прилепить себе на лоб мерзкую личинку, но изо рта его вырывались хриплые ругательства, адресованные персонально старшему контактеру, и Мару Киакан выловила среди этих обрывочных бессвязных восклицаний одну осмысленную фразу: