Эугениуш Дембский - Вонючая работа

- Все правильно, это работа для одного, - подвел итоги Хонделык.

Он проехал еще немного, до следующего холма, у четвертого дерева спрыгнул на землю, потом привязал лошадей, но узлы затянул так, чтобы те после сильного рывка отпустили. Затем он послабил упряжь жеребца и развьючил кобылу. Из кучи вещей рыцарь выбрал два мотка веревки, три упакованные сети, странный топор - легкий, но на очень длинном топорище, и такой же легкий, чуть ли не парадный меч, эфес которого был выкован из необычного, в полоску, металла. Рапиру он снял с пояса, а повесил этот странный меч. Какое-то время Хонделык стоял неподвижно, будто погрузившись в молитву, но в это же время его глаза, темные, словно старый янтарь из Бохледо, бегали от лежащих на земле вьюков к отложенной кучке, проверяя, на самом ли деле все приготовлено. Потом он начал посвистывать.

- Свистать - ветер призывать, - сказал Хонделык. - А он ой как бы пригодился сегодня для этой вонючей работы.

Хонделык вынул из вьюка шарф, обвязал им лицо, а к левому предплечью привязал небольшой флакончик из выдолбленного рога. Потом закинул на левое плечо оба мотка веревок, сверху наложил сети, прикрыл все это топором, рапиру сунул под мышку и, небрежно схватив самострел и колчан, окинул взглядом лошадей. Жеребец стоял не двигаясь, внимательно приглядываясь к хозяину, кобыла переступала с ноги на ногу, но никто из них не издавал ни звука.

Широким шагом, крепко вонзая каблуки в дерн, Хонделык направился вниз по склону. Чем ближе было дно котловины, тем более сокращал он шаги и все чаще приостанавливался. Очутившись среди деревьев, он пошел совсем медленно, отодвинул заслону с лица, кривясь, понюхал воздух, даже сложил губы, как бы собираясь сплюнуть, но удержался и вновь закрыл шарфом рот и нос. После этого он переложил колчан на спину, натянул самострел и, наложив стрелу, двинулся вперед еще осторожнее, чем до этого. Рыцарь шел практически неслышно, обходя кучи засохших листьев и отводя ветви; впрочем, вскоре деревья начали редеть, кусты вообще исчезли; на земле лежали уже не просто вялые листья, а чуть ли не болотистое бурое месиво. Вонь чудища, разлагающихся листьев и гниющего мяса висела в воздухе тяжело и плотно, будто сырая, заскорузлая ткань. Хонделык остановился, отвинтил крышечку флакона и окропил свой шарф. Аромат, резкий и прохладный, словно только что выкованный и закаленный в ключевой воде клинок, подавил вонь, но рыцарь знал, что это ненадолго. Через пару десятков шагов началось угорье, сразу обгоревшие деревья, без ветвей, стволы слегка почерневшие; потом деревья, обгоревшие наполовину, после чего - одни только древесные культи. Был виден противоположный край леса и высящегося там холма с обглоданным склоном, где Пирруг закусывал известняком. Справа, шагах в пятидесяти, высился небольшой холм, совершенно лысый, с щербиной пещеры у самого основания. Оттуда били столбы серого, с желтыми разводами пара, а время от времени вместо мутных облаков появлялось обычное в жаркий день волнение воздуха, будто над костром или песчаной разогретой дюной. Хонделык наклонился и, не теряя с глаз и боков, начал прокрадываться к этому кургану. Обойдя его с тыла, он быстро, но совершенно беззвучно положил на землю самострел, топор и рапиру, старательно уложил все три сети, а рядом - мотки веревок. Медленно, чтобы сталь не зазвенела, он вынул меч из ножен и вонзил его в землю. Под ногами что-то забулькало, Хонделык почувствовал сотрясение почвы, он застыл с протянутой к мечу рукой, но тут бульканье прекратилось, зато раздался громкий пердеж, а после него - шипение у основания холма. Хонделык затрясся, он быстро сорвал флакончик с руки и вылил все его содержимое на шарф. После этого он отбросил сосуд, схватил валявшуюся под ногами тяжелую, прогнившую колоду, мгновение постоял неподвижно, затем размахнулся и метнул ее по направлению к норе. Попал он в самую точку, грязь и дерьмо полетели в стороны. Хонделык поднял и вторую колоду, после чего бросил ее в ту же сторону. Затем он мгновенно оттер руки о штаны и схватил сеть. Оставалось только ждать.

В норе забулькало, как будто закипел громадный котел с густым варевом, повалили клубы грязного пара, и из дыры появилась голова Пирруга. С боку и сзади была видна лишь узкая, выкривленная вниз щель морды с обвисающими брыжами и три толстых, коротких рога, защищавших ушную дыру. Пирруг выплюнул струю пара, что сопровождалось высоким свистом, а под самый конец из морды даже протянулись длинные языки пламени. Чудище высунулось еще на шаг, неуклюже помахивая башкой на длинной, покрытой чешуей шее. Хонделык уже отвел руку с сетью, но Пирруг задержался, откинул голову и еще раз харкнул струей пара, на сей раз более могучей. Языки пламени теперь тоже были длиннее и обильнее. Хонделык даже присел. Пирруг икнул и начал вылезать из берлоги. Когда показалась задняя пара ног, и было похоже, что чудовище сейчас начнет разглядываться по сторонам, а не только тупо пялиться перед собой в чисто поле, Хонделык метнул сеть. Та развернулась веером, грузики на концах стали падать первыми, и тщательно нацеленная сеть окутала Пирруга. Гадина дернула крыльями, но не слишком сильно, сделала еще один шаг, в это время Хонделык бросил вторую сеть, точно так же метко, и теперь схватил моток веревки. Он раскрутил петлей над головою и бросил, но поспешил - веревка пролетела над застывшей тушей. Тогда рыцарь дернул ее назад, но оставил, не сматывая. Вторая петля удачно захватила голову, и Хонделык затянул сетчатый мешок.