Анна Семироль - Азиль

Акеми опускает правую руку и делает шаг назад. Рене провожает её растерянным взглядом, смотрит вниз. Касается рукоятки маленького вакидзаси, погружённого в его живот, и оседает на землю. Акеми опускается рядом с ним на колени, тянется к мечу и так и замирает — правой рукой касаясь рукояти, левой зажимая себе рот. Плачет.

Площадь перед Собором заволакивает туманом. Пульсируя тёмной синевой, потрескивает лёд под стеной храма. Над Орбом туман сгущается, заставляя тех, кто не разбежался, в испуге отступить к ступеням Собора. Дети жмутся к отцу Ксавье, Сорси монотонно шепчет молитву.

Амелия скачет по ступенькам лестницы в колокольне, глотая слёзы. Она слышит, как за ней крадётся Зверь. Она чувствует его присутствие, знает, что он идёт по её следам.

— Мама! — кричит Амелия, и эхо разносит её зов по Собору. — Мамочка, помоги! Мама, мне страшно!

С барельефов колокольни смотрят на девочку равнодушные предки. Каждый из них занят своим делом. Учёные, врачи, строители, военные…

Лестница заканчивается маленькой каменной площадкой. Амелия жмётся спиной к балюстраде и отходит дальше от входа.

— Амелия, — зовёт Зверь. — Это папа! Где ты, bien-aimé?

Девочка мечется по площадке — и вдруг понимает, что прятаться больше негде. Она смотрит сквозь столбики каменного ограждения вниз, коротко вздыхает и достаёт из-под подола шар. Цветок плавает в своём маленьком мире, спокойно колыхая яркими лепестками. Амелия прижимается щекой к стеклянному сосуду, ставит его на поручень балюстрады. Разбегается, подпрыгивает, хватается за каменную завитушку и залезает следом. Осторожно переступая и балансируя раскинутыми в стороны руками, малышка идёт по перилам к одной из колонн. Там можно будет спрятаться, прислонившись спиной. Стать маленькой, как Миу-Мия. Зверь не заметит.

Перешагивая через сосуд с цветком, Амелия задевает его. Покачнувшись, девочка удерживает равновесие, хватается за колонну. Стеклянный шар кренится набок, прокатывается по перилам и падает вниз. Амелия провожает его взглядом, губы дрожат, по щекам катятся крупные слёзы.

— Плохой сон, — говорит она. — Зачем ты сбываешься?

У стены Собора отец Ксавье слышит её голос и поднимает голову. Видит маленькую фигурку девочки высоко вверху. Девочка садится на поручни, свешивает ноги вниз, через край. Зажимает пальчиками нос, будто собирается прыгнуть в бассейн.

— Амелия, нет!!!

— Богу не нужен Маленький принц, — завершает девочка. — Богу нужен Лис.

Всё случается одновременно: Бастиан Каро вылетает на площадку колокольни, отец Ксавье бросается к острым ледяным шипам у стены башни, и маленькая Амелия Каро легко отталкивается от колонны и, раскинув руки, прыгает вниз…

…в руки Ксавье Ланглу. Священник и девочка падают в сияющую ледяную синеву, распускающуюся под ними яркими цветами и нежно-зелёной листвой. Толпа перед Собором изумлённо ахает. Полицейские пятятся, многие бросают оружие и осеняют себя крестным знамением. Дети ликующе вопят и несутся вытаскивать отца Ксавье и рыжую малютку из зарослей зелени.

Акеми поднимает голову и прислушивается. Мир наполняется шорохами листвы и непривычным свежим запахом. Из-под ног лезет молодая трава — мягкая, шелковистая, совсем не похожая на колючки Третьего круга. Акеми смотрит вокруг: льда больше нет, только туман и цветы.

В проломе соборной стены туман сгущается, постепенно принимая очертания человеческой фигуры. Серое бесформенное платье, белокурые локоны, уложенные в строгую причёску, взгляд, тёплый и кроткий, устремлённый на Амелию и Ксавье.

— Мама!!! — радостно кричит девочка и со всех ног несётся к женщине, вышедшей из тумана.

Вероника подхватывает дочь на руки, прижимает к себе. Амелия осыпает её щёки поцелуями, оборачивается и восторженно зовёт:

— Отец Ксавье! Ну что же вы? Мама вернулась! Она настоящая!

Бастиан Каро садится на каменный пол колокольни и закрывает лицо ладонями. Всё, что есть у него отныне — память о том, что теперь навсегда потеряно. Остался только дикий ужас, с которым оглянулась на него перед прыжком единственная дочь. И безмятежное лицо женщины, что восемь лет назад он назвал своей женой.

Молодая женщина с Амелией на руках медленно идёт к краю лестницы Собора и останавливается на верхней ступеньке. Обводит взглядом притихших людей и негромко говорит: