Иван Наумов - Безрыбье

— Чего ты боишься, малек?

Север ерошит мои волосы, запускает в них пальцы, гладит затылок — будто успокаивает рыбу, — и это действует. Мимолетный страх тонет в предвкушении чего-то нового.

— Свобода, — шепчет Север. — Мы свободны плыть, куда хотим, делать все, что придет в голову, открытыми глазами смотреть вокруг. Нам не грозит безракушечье, мы можем позволить себе все, понимаешь? Все!

Бескрайние просторы манят меня не меньше, чем Севера. От одной мысли снова оказаться на крыльях принявшей птичье обличие Дилейны сердце начинает биться вдвое быстрее, ловит ритм путешествия.

— Только… — одно «но» так и не дает мне покоя, — только пообещай мне…

— Что, малек? — Север садится на перила и привлекает меня к себе.

— Уже скоро, уже совсем скоро, я чувствую… Я должна буду отпустить Дилейну.

Он удивленно приподнимает брови. Я знаю, что северяне совсем по-другому смотрят на рыб, для них они слуги. Бывает, северянки до самой старости держат своих рыб при себе, предпочитая спокойную жизнь семейному счастью. И для меня очень важно сразу дать понять Северу, что я не такая, что Дилейна — часть моей души, а не домашняя прислуга.

— Хочешь секрет? — шепчу я ему прямо в ухо. — Хочешь, открою свою самую-самую главную тайну?

Север смеется, старается сделать серьезное лицо, кивает.

— Я думаю… — его ухо вдруг отвлекает мое внимание, я обвожу его кромку кончиком языка и тихонько кусаю за мочку. — Я думаю, Дилейна станет Матерью-Рыбой!

Говорю это, а сама так боюсь, так боюсь, что не увижу в ответ ничего, никакого отклика!

Но Север сжимает меня крепче, молча целует в губы, и это лучше слов, в руках и губах куда больше правды…

…Мы летим над волнующимся морем — как на качелях, в широких длинных сетках, перекинутых через спину Дилейны. С собой у нас лишь деревянный ларец, заполненный попрыгушачьей икрой — талисман пропускает из мира в мир только один предмет за раз. Мы снова вдвоем, совсем-совсем, до горизонта, и хочется длить это время.

Но в какой-то момент Север прикладывает руку к груди, горизонт распадается на две вздыбившиеся полосы, и мы проскальзываем между ними.

Я оказываюсь позади Севера, обнимая его спину раздвинутыми коленями. Мы не летим, мы скользим с невероятной скоростью вдоль земли по твердой серой раскатанной тропе.

Север издает победный клич.

Наши головы спрятаны в круглые металлические шапки, тела скрыты под обтягивающей одеждой из чего-то, напоминающего рыбью кожу, но гораздо более плотного.

Дилейна изменилась до неузнаваемости — будто иссохла до скелета. Север держится за костные наросты на ее лбу. Нижние плавники Дилейны склеились в два черных круга под брюхом. Они движутся так быстро, что не уследить глазами.

Тропа, по которой мы плывем, шире площади перед дворцом островодержца и разделена пополам невысоким металлическим забором. С обеих сторон загородки плотным косяком идут рыбы самых разных форм и расцветок, но ни одна не напоминает Дилейну.

На горизонте прорисовывается неровный контур гор. Лишь несколько минут спустя я понимаю, что это не горы, а огромные, как колонии рачков на коралловом рифе, дома.

Ни слева, ни справа, ни впереди не видно открытой воды. Как я и предсказывала…

Рыбы вокруг нас скользят и скользят вперед, иногда расходясь потоками в разные стороны, иногда из нескольких потоков сливаясь в один.

— Север! — кричу я, но мое лицо закрыто от него хрустальной пластиной. — Север, они неживые!

Но он не слышит, едва успевая огибать металлическую нежить.

Мне страшно, и все равно любопытно. Эя Мистеза во многом напомнила мне Аталану, но здесь, на Земле, все оказалось настолько другим, что это не укладывается в голове.

До глубокой ночи Север пытается найти Артура, но одного имени недостаточно. Среди тысяч человек попадается множество Артуров, но всё не те.

Белые попрыгушачьи икринки, собранные нами для этого путешествия, похоже, вообще не в ходу, их нельзя обменять даже на мелкие ракушки.

Север злится, Север негодует, он не привык к поражениям. Мы сидим на Дилейне, голодные и усталые. На улице зажглись огни. Рыб вокруг не стало меньше.

— Может быть, вернемся? — робко спрашиваю я.

Пусть Северу хватит рассудительности, чтобы понять: без знакомых и без ракушек в непонятном чужом городе мы не сможем даже переночевать!

Но в этот момент по дороге мимо нас проезжает рыба, очень похожая на Дилейну в ее здешнем обличье. Два плавника, выступы на лбу, один сросшийся сияющий глаз.